Psycho-Pass Zero: Безымянный монстр

В день рождения Когами Синьи мы с радостью обновляем сайт переводом-пересказом истории безымянного монстра. Ее нам любезно предложил для размещения переводчик @Katsuya_dono, мы приложили руку только к редактуре.
Важно помнить, что большая часть перевода сделана с аудиопостановки, которая уступает роману в детализации. Однако теперь мы намного больше знаем о событиях, которые заложили основу для центрального сюжетного конфликта первого сезона аниме. Большое спасибо переводчику, что он предоставил нам такую возможность.

Часть первая

1

Поздней ночью в офисе криминалистов первого отдела Бюро общественной безопасности под жужжание огромных вентиляторов инспектор Когами Синья и патрульный Сасаяма Мицуру мерили друг друга злобными взглядами. Точнее, это Когами мерил Сасаяму злобным взглядом.
– Эй.
Даже сам Когами остро ощутил, насколько слабым и жалким вышел этот оклик. Тихий невнятный звук тут же поглотили огромные вентиляторы, и ушей Сасаямы он не достиг.
– Твои действия идут вразрез с профессиональными обязанностями и нагло попирают правила внутреннего устава.
У Когами возникло чувство, будто его слова, едва выйдя изо рта, растворяются в воздухе, засасываемом в вентиляционную шахту. Бессильно вздохнув, он устремил взгляд в потолок. Сколько раз повторялся этот разговор? Злость по-прежнему была, но теперь она настолько ослабла, что стала жалкой тенью первоначального чувства, и даже сам он ощущал ее наигранность. Ровный свет флуоресцентных ламп, казалось, был идеальной декорацией для разворачивающегося фарса.
Работа инспекторов заключалась в том, чтобы держать патрульных под наблюдением и, используя их, выполнять свои профессиональные обязанности.
Именно этому Когами учили на квалификационных курсах перед тем, как он пришел работать в Бюро общественной безопасности. Учили, но… Человек, сидящий сейчас перед ним, ни разу не выполнил задание так, как приказывал ему Когами. Хотя нет, изредка он, может, и делал так, как его просили, но в подавляющем большинстве случаев плевал на все приказы и указания. Такой диссонанс между идеалом и реальным положением вещей продолжался вот уже пять с половиной лет и все еще ставил Когами в тупик.
Когами с досадой спросил себя, как система “Сивилла” вообще могла признать Сасаяму Мицуру подходящим для работы патрульным, и вздохнул, наверное, в сотый раз за сегодня.
Система “Сивилла”… Так называлась комплексная система всестороннего обеспечения и поддержания качества жизни людей на протяжении всей их жизни, находящаяся под юрисдикцией Министерства здравоохранения и благосостояния; суперкомпьютер, который, считывая показатели эмоционально-психологического состояниях людей и переводя их в цифровые данные, позволял предоставить каждому оптимальное социальное обеспечение. У людей исчезла необходимость метаться в поисках себя, ведь благодаря подробному анализу их психики, характера, склонностей, увлечений и прочих ментально-эмоциональных характеристик, проводимому “Сивиллой”, они легко могли узнать, какая профессия, какой круг общения, какие условия жизни и какая карьера им больше всего подходят. Терзания и мучения, связанные с выбором, остались теперь только, пожалуй, в произведениях классиков.
“То, что должно быть сделано, делают те, кто для этого подходит”. Вот главный дар “Сивиллы” человечеству! Согласно этому слогану, в мире, управляемом “Сивиллой”, необходим был каждый; каждый становился частью общей структуры социума, от каждого бралось по способностям и каждый был на своем месте. Даже Сасаяма, который стоял сейчас перед Когами и зевал, широко разинув рот.

– Ну, в общем, Когами, не хочешь для начала волосы вытереть?
Словно не замечая терзаний Когами, Сасаяма вернулся к своему образу беззаботного весельчака и как ни в чем не бывало протягивал Когами полотенце для лица.
Дожди в этом городе шли часто, поэтому не было ничего необычного в том, чтобы внезапно попасть под очередной ливень. Вот и в тот вечер по пути на задание внезапно разразился дождь, вымочив их до нитки. Черные волосы Когами, пропитавшись водой, стали мокрыми и тяжелыми.
Неожиданное проявление заботы со стороны Сасаямы заставило Когами поднять на него взгляд. Желая избежать натянутости в отношениях с Сасаямой, которая могла бы помешать выполнению их служебных обязанностей, он слегка кивнул и уже протянул было руку за предложенным полотенцем, однако тут же замер. При ближайшем рассмотрении оказалось, что полотенце выглядит потрепанным и скверно пахнет. Расплывшаяся надпись на нем гласила “Онсен и спа Ояма”.
– Сасаяма, откуда у тебя это полотенце?..

Со времени своего создания “Сивилла” все повышала точность измерений человеческого разума и души и вскоре смогла определять в цифровом выражении вероятность того, что человек в будущем совершит преступление – так называемый коэффициент склонности к преступным действиям. Это позволило изолировать от общества людей с высокими преступными коэффициентами – так называемых латентных преступников – еще до того, как они совершат что-либо противозаконное.
Среди латентных преступников встречались такие, кто после прохождения курса реабилитационной терапии смог вернуться в общество. Тех, чей коэффициент превысил определенное установленное нормами пороговое значение и чье излечение было признано невозможным, помещали в специальные исправительные учреждения до конца их дней. Те из них, у кого “Сивилла” находила необходимые способности, становились патрульными, работающими на благо страны под строгим надзором.
Такие патрульные не могли свободно даже купить предметы первой необходимости. Разумеется, поехать отдохнуть на горячие источники они тоже не могли. Тот факт, что у одного из патрульных вдруг оказалось полотенце из онсена, мгновенно насторожил Когами.
Заранее зная, что ничего вразумительного он в ответ не услышит, Когами все же задал вопрос – не из верности долгу, который требовал от него “держать патрульного под строгим контролем”, а из-за условного рефлекса, выработанного пятью с половиной годами совместной работы с Сасаямой.

– Оно на дороге валялось, вот я его и подобрал, когда мы на Огисиме были.
Как и предполагалось, ответ Когами не удовлетворил, но он только вздохнул и повесил голову. С его челки капала вода, падая на металлический пол офиса первого отдела криминальных расследований.
– Эй, да ты ж ведь мокрый до нитки! На вот, возьми, вытрись!
– Отвали!
– Ну, как хочешь.
Даже получив такой грубый отказ, Сасаяма, как будто ничего не заметил и как ни в чем не бывало начал энергично вытирать голову найденным полотенцем. Брызги, полетевшие с его коротких волос, попали Когами на щеку, разозлив того еще сильнее.
– Не подбирай ничего, когда мы на заданиях!
– Тогда где и когда мне подбирать? В свободное время? В этом унылом официальном здании? Как будто тут кто-то что-то хорошее обронить может!
– Да не в том дело! Прекрати творить отсебятину во время заданий! Начать хотя бы с того…
А начинать надо было с того, что с Сасаямой отсебятина всегда была основной проблемой на любом задании.
– …что оно грязное! Не вытирай волосы какой-то грязной тряпкой, которую кто-то бросил в заброшенной зоне, а ты как дурак подобрал!
У Когами перед глазами предстало то место, в котором им сегодня вечером пришлось побывать: Огисима, крупнейший заброшенный район в стране. Когда в Японии еще было живо понятие международной торговли, а основным энергоносителем была нефть, этот район был крупной промышленной зоной с частными заводами и фабриками. Но времена изменились, международная торговля стала пережитком прошлого, а население Японии сократилось в десять раз, так что необходимость в больших производствах отпала, их законсервировали и забросили. Теперь эта огромная по площади территория официально считалась незаселенной. Неофициально же сюда стекалась публика определенного сорта – сомнительные, пользующиеся дурной славой люди из тех, что существовали во все времена и искусно умели находить места потемнее, где можно было спрятаться, скрыться; люди, которые не могли или не хотели привыкать к жизни под контролем системы “Сивилла”. Зона стала пристанищем для всех нечистых, порочных, отвергающих общество элементов, нависла над городом тенью гигантского монстра, раскинувшегося в самом сердце Токийского залива.
Стальные здания фабрик и заводов давно потеряли свой первоначальный облик из-за постоянных нелегальных перестроек и переделок обитателями зоны и теперь казались телом огромного живого существа, выбрасывающего бесчисленные щупальца труб и переходов, часть которых внезапно обрывалась, другие же тянулись к соседним зданиям, пересекаясь, переплетаясь и смыкаясь друг с другом.
Пыльные пятна застарелой нефти, черная, липкая, непонятно откуда текущая мутная вода, в которой плавали трупы тощих крыс… Бродяги под ногами, валяющиеся в собственной блевотине… Когами показалось, что вонь ударила ему в нос при одном лишь воспоминании об этом месте. И этот человек серьезно только что вытер голову полотенцем, подобранным там?.. И даже хуже: без малейшего зазрения совести он пытался заставить его сделать то же самое?.. Когами почувствовал, как его и без того тяжелая от сырых волос голова наливается тяжестью еще больше. Да, латентные преступники, похоже, и в самом деле были потеряны для общества.
– Да ничего оно не грязное. И не вонючее. Сам посмотри! – с этими словами Сасаяма сунул полотенце Когами под нос, заставив непроизвольно отшатнуться и негромко вскрикнуть. Чего патрульный, видимо, и добивался, потому что глупо захихикал.
Его беззаботный смех разъярил Когами, и терпение инспектора лопнуло. Стукнув кулаком по ближайшему столу, он зарычал:
– Чтобы написал мне официальную объяснительную своих действий во время сегодняшнего задания!
– За что?!
– Ты хоть понимаешь, что ты наделал?!
– Послужил общественному благу, разве нет?
– Ха! – Когами театрально фыркнул, и даже ему самому это показалось преувеличенно наигранным. – Вот так чудеса! С каких это пор давать сбежать латентным преступникам с явно зашкаливающим коэффициентом считается службой на благо общества?
– Стрелять в женщин не в моем стиле. Я же…
– …стал латентным преступником из-за своей горячей любви к женщинам? – не церемонясь, перебил его Когами. – Заколебало уже это слышать!
В последние годы заброшенными зонами, которые долго слыли неприкосновенными, наконец, занялись, начав пускать постройки под снос. Огисима исключением не стала, и снос заброшенных зданий успешно продвигался и там. Однако этим вечером между обитателями зоны и бригадой, осуществляющей демонтаж, вспыхнул конфликт. Когами и Сасаяма прибыли на место с приказом навести порядок, однако Сасаяма открыто позволил нескольким латентным преступникам сбежать. Все они были женщинами.
Сасяма картинно откинулся на спинку офисного кресла и начал в нем крутиться, устремив насмешливый взгляд на Когами и показывая язык.
– Да ты сам подумай, – возразил он, выпрямившись на стуле. – На кой им вообще взбрело в голову сносить Огисиму после стольких лет? Властям же несколько десятилетий было на нее плевать, так ведь? Но именно благодаря этому куча латентных преступников за пределы этой зоны не совалась, сидя у себя там практически под замком. И пока они тусовались исключительно там, вреда от них не было, от чего общественная безопасность только выигрывала, разве нет?
И в самом деле, для бюро, постоянно страдавшего от нехватки кадров, заброшенные районы, разбросанные тут и там, были джунглями, соваться в которые необходимости не было. Что бы там ни происходило, оно было вне их компетенции, и руководство бюро придерживалось именно такого подхода.
– Допустим, мы специально выманим обитающий там сброд и устроим на них облаву. Теперь вопрос: а есть ли у нас исправительные учреждения, способные их всех вместить?
Сасаяма, может, и был невоспитанным грубияном, но ни слепцом, ни дураком он определенно не был. В глубине хитрых глаз светился огонек острого ума, и Когами об этом прекрасно знал. Он запнулся, не сразу найдя, что ответить на разумный довод Сасаямы.
– Это… не нашего с тобой ума дело. Мы сейчас обсуждаем то, что ты знал, что перед тобой латентные преступники, но все равно дал им сбежать. Тем самым ты фактически лишил их шанса пройти реабилитацию и вернуться в общество его полноценными членами.
– Пройти реабилитацию и вернуться в общество, говоришь… Какие высокие идеалы… Хех, ничего другого от представителя элиты бюро мне ждать и не следовало.
Сасаяма безразлично вздохнул, вытаскивая из нагрудного кармана пиджака примятую пачку сигарет, и закурил.
– Будешь?
– Я не курю! Сколько раз тебе повторять, пока ты, наконец, это усвоишь?
– А, и то верно, и то верно.
Дым, который он выдохнул, медленно поплыл в воздухе между ними, словно бы ничего и не происходило.

Психопаспорта с небольшими девиациями коэффициента склонности к преступным деяниям поддавались коррекции, но существовал предел, после которого восстановление было практически невозможно. При его превышении у таких латентных преступников было лишь два пути: либо провести всю жизнь в исправительном учреждении, либо, как в случае с патрульными бюро, работать на благо общества под полным контролем. Какие бы высокие идеалы о правах человека общество ни пыталось поддерживать, судьба латентных преступников была от них далека и сводилась к тем самым двум вариантам. “Уж я-то, сам будучи латентным преступником, знаю это как никто другой, поверь мне…” – казалось, говорило молчание Сасаямы.
Табачный дым тем временем бойко засасывали огромные вентиляторы.

2

– Если у вас ко мне больше нет вопросов, то можно я пойду? – спросила Кирино Токо двоих мужчин, обменивавшихся враждебными взглядами.
Было холодно.
С плиссированных складок ее формы капала вода, а мужчины по-прежнему продолжали спорить между собой, не предложив ей ни выпить чего-нибудь горячего, чтобы согреться, ни даже полотенца. Токо, которая и без того продрогла до костей от колючего зимнего ветра, становилось еще холоднее от вида двух ссорящихся перед ней мужчин.
– У вас здесь ужасно холодно. Нельзя ли на кондиционере температуру повыше сделать?
В этом году Токо исполнилось шестнадцать, но столь вопиюще грубо и невоспитанно с ней не обращались еще ни разу за всю ее жизнь. С ранних лет она училась в престижной частной академии Осо, где находилась в окружении закрытого общества таких же молодых девушек, как и она сама, которых воспитывали словно принцесс. Даже когда воспитанницы выходили с территории академии, им оказывали всяческий почет и уважение, едва завидев их форму, являющуюся своего рода символом.
Сейчас же дела обстояли совсем иначе. Ее школьная форма, ценимая за следование традициям, как и ее роскошные черные волосы, насквозь пропиталась водой и липла к телу. Увидь ее в таком виде ее строгий отец, он бы, наверное, разрыдался; двое взрослых мужчин же словно ничего не замечали и явно не собирались предпринимать ровным счетом ничего, чтобы улучшить ситуацию. Ее терпение, и моральное и физическое, подходило к концу.
Вдруг один из мужчин – тот, что с короткими волосами – видимо, почувствовав ее нарастающее раздражение, повернулся к ней с приветливой улыбкой, сильно отличающейся от выражения его лица всего секунду назад.
– О, прости, пожалуйста. Не обращай внимания. Он у нас просто твердолобый не в меру, – сказал он, зажав в зубах сигарету и дернув подбородком в сторону своего черноволосого напарника.
Судя по их перепалке, черноволосый был начальником стриженого, однако, казалось, ни уважения к своему начальнику, ни страха перед ним стриженый не испытывал в принципе. Заметив растерянный взгляд Токо, силящейся понять их субординацию, черноволосый несколько смущенно пожал плечами.
– Извини. Сейчас я попрошу сделать температуру повыше. И принести тебе что-нибудь, чем можно вытереться.
С этими словами он отвернулся и принялся отдавать приказы в коммуникатор у себя на руке.
– … Да, два полотенца.
Кажется, себя он тоже не забыл.
Особое голографическое устройство, носить которое могли только служащие государственных структур… Ходили слухи, что оно сильно отличалось от стандартных аналогов в свободном доступе. Токо, не в силах сопротивляться любопытству, подалась вперед, пытаясь рассмотреть коммуникатор, но обзор ей нагло закрыл стриженый.
– Какая хорошенькая! Эта же форма академии Осо, да? Этого суперэлитного пансиона для очень благородных девиц!
Токо, чье недовольство по поводу того, что этот мужчина закрыл ей обзор, пересилило удивление от того, как он без малейших колебаний придвинулся к ней вплотную, сердито на него воззрилась, не делая попытки отступить назад, на что стриженый округлил глаза и коротко хохотнул.
– Какая, однако, энергичная барышня нам попалась!
Он сделал глубокую затяжку и выпустил изо рта дым. Сигареты считались пережитком прошлого, и курящие люди встречались редко. Поэтому, повинуясь врожденному любопытству, Токо задержала взгляд на сигарете, торчащей из его рта.
– Хм? Заинтересовалась? Хочешь, угощу? – Он вытащил помятую пачку сигарет, за что тут же получил крепкий подзатыльник от черноволосого.
– Я связался с твоей школой. Они сказали, что пришлют кого-нибудь за тобой, поэтому подожди тут, хорошо?
От этих слов по спине у Токо пробежал холодок, сотрясая ее тело мелкой дрожью.
– Все еще зябко? – спросил черноволосый, заметив это.
Еще как зябко. Настолько, что ей тут же вспомнилась ее истеричная преподавательница с выпирающими на висках жилами. Она наверняка патетически возопит, исказившись в лице, которое у нее и так уже все изрезано морщинами, словно пересохшая пустыня: “Токо-сан! Опять вы угодили в беду!”
– Вам не следовало вызывать их. Я бы и сама легко дошла.
– Я не могу бросить несовершеннолетнюю на произвол судьбы, позволив ей возвращаться одной в такое время. Тем более несовершеннолетнюю, которую мы забрали из зоны отчуждения. За ночные прогулки по заброшенным кварталам по головке не гладят. Пока что с твоим оттенком проблем нет, но если продолжишь в том же духе, они вполне могут появиться, – предупредил черноволосый насупившуюся и недовольно поджавшую губы Токо.
Поняв, что со стриженого черноволосый со своими лекциями переключился на нее, Токо позволила выражению лица стать ледяным. Что плохого в том, что нормальная здоровая шестнадцатилетняя девушка, чувства которой так легко задеть в этот период развития и для которой пансион все равно что огромная клетка, отправилась погулять по городу в поисках хоть какой-то свободы? В том, что она при этом забрела в самую большую в стране заброшенную зону, было повинно безрассудство юности, и она сама с досадой это осознавала, однако сейчас она совсем не желала послушно расписываться в своей ошибке перед этим человеком. Поэтому она специально отвела взгляд и стала играть с кончиками волос, доходящих ей до плеч. Именно такая манера поведения была самой эффективной против взрослых. Если все правильно сделать, то взрослые начинали злиться, а она, наблюдая за ними, наоборот, чувствовала себя спокойнее и увереннее. Так ей удавалось получить психологический перевес, в то же время про себя понося взрослых на чем свет стоит, и Токо инстинктивно знала, что именно это и есть правильный способ благополучно пережить пубертатный период, через который она сейчас проходила.
– Эй, ты меня слушаешь?
Как и ожидалось, такое отношение со стороны Токо черноволосого раздражало. Токо была довольна. Она продолжила играть с кончиками мокрых волос, а в мыслях показала черноволосому язык.
Рядом с ней раздался сдавленный смешок.
– Даже школьницы Когами не боятся, – пробормотал стриженый, плечи которого тряслись от еле сдерживаемого смеха. Прекратив смеяться, он пристально взглянул на Токо.
– Но если серьезно, то, хотя такая милая барышня, как ты, может этого и не знать, в мире есть злодеи настолько ужасные, что ты себе и представить не можешь. Как я, например.
Внезапно он оказался совсем рядом, зловеще навис над Токо, заставив ее поднять над собой портфель и вскрикнуть. Однако стриженый, видимо, с самого начала ожидавший, что Токо попробует защищаться портфелем, легко оттолкнул его в сторону одной рукой, а другой схватил Токо за запястья и прижал ее руки к столу. Утянутая вниз прижатыми руками, она плюхнулась на столешницу. От удара защелка на портфеле расстегнулась, и содержимое, шурша и шелестя, вывалилось на стол.
– О? Да ты даже не кричишь? Значит, и в тебе есть очень даже милые чер…
Договорить стриженый не успел, поскольку на этот раз его самого схватили за запястья, высоко подняв и выкрутив их, и оттащили от Токо.
– Ай-ай-ай-ай-ай! Больно же!!!
– Немедленно прекрати это безобразие, чтоб тебя!
Черноволосый, продолжая выкручивать стриженому руки, с гримасой негодования обратился к Токо:
– Извини! Позже он у меня получит все, что заслужил.
Что это еще такое?..
Почему-то Токо переполняло странное веселье, и она, сама того не желая, расхохоталась. Дела ее обстояли хуже некуда: она вымокла до нитки, оказалась под арестом для обеспечения ее же собственной безопасности, в довершение всего ее отчитали (и еще отчитают, ох, отчитают, когда учительница за ней приедет), но почему-то ей было настолько весело, что одно это перевешивало все немалые минусы ее нынешней ситуации. Ее учителя и отец были правы: ничего подобного в бдительно охраняемом элитном закрытом женском пансионе, где царят безопасность и уют, испытать было невозможно. И именно поэтому она ни за что не смогла бы отказаться от попыток узнать мир, раскинувшийся за стенами пансиона.
Перед ее внутренним взглядом всплыло мужское лицо и тут же исчезло. Вот было бы здорово, если бы Он, Тома Кодзабуро, тоже разделял эти ее чувства, подумала она, вытирая выступившие от смеха слезы.

3

Токо злилась, дулась, смеялась – выражения на ее лице сменяли друг друга как в калейдоскопе, никогда не повторяясь, и наблюдающие за ней Когами и Сасаяма переглянулись.

Не так давно они заметили ее подавленно стоящей в одном из закоулков заливаемой дождем зоны отчуждения. В месте, где все так или иначе было замызганным и грязным, девушка в накрахмаленном воротничке, юбке с идеально отутюженными складками и с черным кожаным школьным портфелем в руке выглядела совершенно не к месту. Сюрреалистичность ее поливаемого дождем силуэта, который выхватывали из полутьмы цветные неоновые блики заброшенного квартала, напомнила Сасаяме сцену из одного фантастического фильма, который он когда-то видел. Он остановился. “Жемчужина в навозной куче”.. Избитое сравнение, но Сасаяма подумал, что сейчас оно подходит как нельзя лучше.
Сквозь завесу черных распущенных волос девушки, пропитанных водой, проглядывала холодная белая кожа, которая поочередно окрашивалась неоновыми бликами то в синий, то в красный, то в желтый. Их игра словно бы приоткрывала наблюдателю ее внутренний мир, отражая перемену ее настроений и порывов. Сасаяма был зачарован этим мимолетным сиянием.
Сейчас офисный свет, падающий на нее, был ровным, но, наблюдая за ее непрерывно меняющимся лицом, Сасаяма опять подумал, что она словно редкий драгоценный камень, грани которого мерцают множеством оттенков.
– В общем, я хочу сказать, что тебе следует беречь себя, вот что!
Само собой, драгоценному камню невдомек, как его сияние воспринимается окружающими. Обычно оно вызывает восхищение, но в то же время может и спровоцировать жажду насилия.
– В твоем возрасте свойственно переоценивать собственные возможности. Бьюсь об заклад, до сих пор ты наивно полагала, что даже если попадешь в такую ситуацию, как пару минут назад, что-нибудь все равно сможешь сделать.
Слова Сасаямы заставили Токо внезапно замереть.
– Послушай-ка меня еще немного: сейчас ты, может, и думаешь, что для тебя ничего невозможного в мире нет, но такая уверенность основана на незнании. И нет более жалкого зрелища, чем люди, обливающиеся горькими слезами оттого, что по собственному незнанию крупно влипли. Я тебе это как зрелый взрослый человек говорю, поэтому можешь даже не сомневаться в моих словах.
– Тоже мне, корчите тут из себя мудреца… когда сами всего лишь латентный преступник.
– Ха-ха, что верно, то верно, – хохотнул Сасаяма, легонько погладив Токо по голове, и принялся собирать со стола выпавшие из ее портфеля вещи. Одну за другой он подбирал всякие мелочи типично девичьей расцветки.
Среди вполне современных портативных цифровых устройств вроде планшета и модулей памяти ему попались и несвойственные эпохе бумажные учебники и тетради. Видимо, в академии Осо, ученицей которой была Токо, поощрялось использование аналоговых носителей информации.
Ага, а вот и одна из причин, по которой эта академия считается почитающей традиции, подумал Сасаяма с восхищением. Тут среди разбросанных по столешнице предметов его взгляд выхватил один, который приковал его внимание.
– Эй, да это же фотоаппарат!
На фоне розово-желтой пастели черный блестящий корпус однообъективного зеркального фотоаппарата с линзой, которая по размеру была больше мужского кулака, смотрелся почти гротескно.
– И не просто абы какой фотоаппарат, а Chrome D7000! Это же первосортная штуковина! Ты им пользуешься?
Он тут же взял фотоаппарат и заглянул в видоискатель.
– О! Такая приятная тяжесть!
– Эй! Прекратите хватать чужое без разрешения!
Внимание Сасаямы полностью переключилось с Токо, в панике тянущей к нему руку, чтобы забрать свою вещь, на фотоаппарат, который он с увлечением рассматривал.
– Подумать только, эта модель все еще в ходу! Ему же уже не один десяток лет, ты в курсе? Его выпустили еще во времена, когда японская промышленность была жива.
Токо подпрыгивала, пытаясь отнять у него дорогую ее сердцу фотокамеру, но Сасаяму это ничуть не волновало.
– Дай-ка я посмотрю, что ты наснимала, – наконец произнес он и, не спрашивая ее согласия, поднес к аппарату свой предназначенный только для работников госструктур голографический коммуникатор, считывая данные с устройства.
Пронзительный вскрик Токо эхом прокатился по офису, когда коммуникатор начал отображать весь тот немалый объем графических данных, которые хранились в фотокамере.
– Как вам не совестно рыться в чужих данных! Да вы просто ужасный человек!!!
– А что такое? Или у тебя там есть озорные фото ню?
– Ню?.. Что?..
– В таком случае я тем более обязан проверить их! – пропел Сасаяма.
– Эй, Сасаяма…
Представшие перед их глазами отснятые сцены, однако, оказались невинными отрывками из повседневной жизни Токо, спокойной и даже в каком-то смысле аристократичной: кадры со зданием школы, фото с подругами, обеды в кафе… Было среди них и несколько фотографий с видами заброшенной зоны.
– Эти ты сегодня ночью сделала? – спросил Когами, которого несколько удивило, как сильно эти кадры отличались от предыдущих.
– Да, и что с того? Я решила, что сделать несколько интересных фото не повредит, раз уж я все равно оказалась в зоне отчуждения! Может, хватит уже? Верните мне наконец мою вещь! – с пылающим лицом сердито бросила в ответ Токо.
– Интересных фото? Ты это серьезно?
На этот раз вопрос задал Сасаяма, все еще удерживая фотокамеру вне досягаемости Токо.
– А что такого?
– На них же фокус совсем сбит, и с экспозицией полный кошмар. В отличие от предыдущих, эти фото назвать “интересными” язык не поворачивается.
Залитые ярким румянцем щеки Токо покраснели еще больше и теперь выглядели так, словно на них была наклеена цветная пленка.
– Ну я… м-м, просто… я еще учусь правильно обращаться с этим фотоаппаратом!!!
Гнев и смущение сделали свое дело, и Токо наконец удалось вырвать из рук Сасаямы любимую фотокамеру. При этом плавающее в воздухе голографическое окно с фотографиями исчезло без следа.
“Понятия частной жизни для этих детективов явно не существует”, – с раздражением подумала Токо, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.
Тут она услышала механический стук и, подняв глаза, увидела смирно стоящего в стеклянных дверях дрона общего назначения, доставившего запрошенные полотенца.
Сасаяма, будто ничего и не произошло, подошел к дверям, взял у дрона полотенца и бросил одно Токо. Ощущение мягкого ворса и исходивший от полотенца приятный аромат кондиционера вмиг успокоили ее, и она почувствовала себя почти до головокружения легко. Сильные эмоции, которые она испытывала только секунду назад, мгновенно сошли на нет, а тело внезапно словно налилось тяжестью. Собственная реакция на простое полотенце вынудила Токо вздохнуть, заставив резко ощутить, насколько она еще была ребенком.
Из-за этой детскости, все еще остававшейся в ней, он может потерять к ней интерес.

4

Вскоре Токо под конвоем разъяренной преподавательницы средних лет покинула здание Бюро общественной безопасности.
– Токо-сан! Опять вы угодили в беду!.. И на этот раз я сообщу обо всем вашему отцу! – кричала учительница, таща Токо за руку и чуть не вырывая ее, крайне недовольная тем, что по вине нерадивой ученицы лишилась драгоценных часов сна.
Сасаяма забеспокоился, когда преподавательница, уходя, бросила “До встречи” в их сторону. Видимо, подобные вылазки Токо предпринимала не впервые. У него появилось предчувствие, что в недалеком будущем ему снова предстоит встретить Токо, ведь неуправляемые соплячки вроде нее не умеют учиться на ошибках. От этого в груди у него запело – примитивный восторг, заставляющий сердце биться быстрее, когда находишь новую забавную игрушку.
Сасаяма щелкнул металлической бензиновой зажигалкой и почувствовал, как его нога что-то задела. Это оказался светло-розовый модуль памяти. Предчувствие стало уверенностью.
Он наклонился, быстро поднял модуль памяти и хмыкнул под нос, прикуривая очередную сигарету. Когда он выпустил клуб табачного дыма, за его спиной послышалось демонстративное покашливание. Конечно же, издавал его Когами. Если бы взглядом можно было поджечь, Сасаяма бы уже полыхал ясным пламенем. В глазах Когами ясно читалось предупреждение: “И не надейся, что наш разговор закончен”.
– Я приношу свои извинения, правда, – сказал Сасаяма как можно более примирительно.
Сверкающий остротой клинка взгляд Когами буквально на глазах превращался во взгляд маленького мальчика, которого укусил любимый пес. Молодой человек, стоящий сейчас перед Сасаямой, был никем иным, как круглым отличником, который в начале своей карьеры с большой помпой был назначен в отдел криминальных расследований, а теперь мог похвастаться лучшими показателями во всем бюро. Обладающий острым умом и изобретательностью, равно как и тренированным телом, он не имел себе равных. Основой таланта служил его здоровый дух и трезвый разум, благодаря которому девизом Когами была непредвзятость и честность, поэтому даже патрульного Сасаяму – по определению человека более низкого сорта – он рассматривал как коллегу и стремился установить с ним отношения обоюдного доверия. Это, в частности, значило, что из-за предательства он искренне сокрушался и убивался.
“Как легко им манипулировать”, – подумал Сасаяма, разглядывая Когами сквозь клубы дыма. Вот из-за этой-то его правильности и честности и существовала опасность, что он может не заметить темную сторону мира. Вопреки ожиданиям он не пошел прямиком в светлые радостные места, вместо этого с головой окунувшись в дело, светлое только на поверхности, а в реальности же бывшее средоточием тьмы, из-за чего теперь рисковал всем. Другими словами, он не знал. Не знал о сомнительных, темных сторонах человеческой натуры, столь разительно отличающихся от правильных и здоровых.
Сасаяме этот человек нравился. Нравился, однако время от времени он испытывал противоречивое чувство, конфликтующее с его собственными темными сторонами.
Там, где есть сильный источник света, непременно появляется тень, сотканная из непроглядной тьмы. И не найдется ни одного человека, который бы обрадовался, столкнувшись с ней. Само собой, и Сасаяма исключением не являлся.
– Обещаю, что буду надлежащим образом исполнять свои профессиональные обязанности и правила внутреннего устава и арестовывать латентных преступников.
Видя облегчение, отразившееся на лице Когами, когда тот услышал эти благопристойные слова, Сасаяма почувствовал, как в нем взыграло недоброе начало, и ему во что бы то ни стало захотелось внести смуту в правильную и честную натуру Когами, поэтому он добавил:
– Это, впрочем, не относится к понравившимся мне женщинам.
Особенно сегодня ночью.

5

Сасаяма вел себя странно. Хотя нельзя было сказать, что он серьезно подходил к своим профессиональным обязанностям патрульного и соблюдению правил бюро до этого, однако все же настолько явно, как сегодня ночью, он их никогда не нарушал. И это при том, что патрульным было позволено оставаться частью общества только и исключительно в обмен на выполнение возложенных на них обязанностей. В случае, если они не могли их выполнить или проявляли признаки неподчинения, их немедленно исключали из общества. И все же несмотря на это… действия Сасаямы сегодня ночью были практически равносильны самоубийству.
– Сасаяма, что с тобой? – прямо спросил Когами, и Сасаяма слегка напрягся.
– Ничего.
– Мне сообщили, что убийство члена нижней палаты парламента, произошедшее в начале месяца, разрастается в громкое дело и влечет за собой серьезные последствия. Похоже, что расследованием займутся сразу несколько отделов. Это значит, что отныне не один я буду свидетелем того, что ты себе позволяешь.
У внезапного решения о сносе заброшенных зон, долгое время считавшихся неприкосновенными, имелась весьма веская причина – зверское убийство члена нижней палаты парламента Хасиды Рёдзи. Хасиду Рёдзи, ярого активиста движения за ликвидацию заброшенных зон, не просто убили, а подвергли его тело пластинации – виду мумификации, при котором мумию, или “образец”, получают путем пропитывания трупа специальным синтетическим составом, – затем расчленили и выставили этот человеческий образец на всеобщее обозрение в саду фешенебельного ресторана традиционной японской кухни, куда он часто захаживал. Труп стоял на коленях, согнувшись в глубоком поклоне и опираясь на пальцы рук, верхняя часть черепа была срезана, а мозг вынут. Результаты аутопсии показали, что часть мозга была вставлена в анус трупа.
Частью этой был гипоталамус – участок, ответственный за память.
Хасида в своих показаниях на слушаниях в парламенте, куда он был вызван в качестве свидетеля в связи с подозрением в получении взяток от организации по защите прав человека, ратующей за ликвидацию заброшенных зон, заявил, что “ничего такого не припоминает”. Его дерзкое высокомерное отношение стало причиной волны критики в его адрес.
Как бы там ни было, когда жертва этого вопиющего преступления была обнаружена, общий уровень стресса в районе, где нашли труп, резко подскочил, и Министерство здравоохранения и благосостояния, опасаясь ухудшения оттенка психопаспортов горожан в целом, запретило прессе распространять любую информацию об этом деле. Те же, кого по роду службы запрет не касался, не могли унять дрожь ужаса.
Несмотря на чудовищность и необходимость детальной подготовки такого способа убийства, расследование стояло на месте, поскольку никаких видеосвидетельств, фиксирующих момент убийства, не было: парламентарий исчез с камер, когда вошел в одну из городских зон отчуждения во время запланированного визита. Голоса ратующих за снос заброшенных зон множились и становились громче.
Под растущим давлением со стороны различных ведомств Министерство здравоохранения и благосостояния вынуждено было приступить к повсеместной ликвидации заброшенных зон: вопрос о сносе таких кварталов, до сих пор находившийся в подвешенном состоянии с неопределенными сроками, получил реальное решение, и снос пошел ускоренными темпами. Главным символом этого процесса и местом, к которому было приковано больше всего внимания, стала та самая Огисима, куда Когами и Сасаяма были направлены этой ночью на вызов.
Основной подход нынешней эпохи к преступлениям сводился к тому, что когда происходило что-то скверное, докопаться до сути и разобраться в деталях не пытались, вместо этого стараясь улучшить среду, в которой инцидент произошел.

Часть вторая

Монолог Кирино Токо

В детстве я загадывала желание на падающую звезду о принце. У меня есть мечта об этом принце, чтобы он протянул ко мне руки и попросил стать его принцессой.
Этой весной я впервые встретилась с Томой-сенсеем, преподавателем социологии. Когда в академии Осо появляется новый учитель-мужчина, проводится своеобразная церемония – все по очереди приходят на кафедру и оставляют какой-нибудь подарок. Сенсей отнесся холодно к этому обычаю и просто приступил к процессу обучения.
Улыбка сенсея казалась мне знакомой с детства.
Позднее, случайно услышав, что сенсею нравятся фотографии, я вступила в фотоклуб, затем отец подарил мне фотоаппарат. Я начала увлекаться фотосъёмками, потому что для меня это стало поводом заговорить с учителем.
Когда я предложила ему взглянуть на мои фотографии, он равнодушно ответил “скучно”, вертя в руках шариковую ручку. Он вообще не проявил интереса к моим фотографиям.
Каждые выходные сенсей покидал академию и уходил в неизвестном направлении. Впервые я заметила это три месяца назад. Это было в начале сентября. Волнуясь за сенсея и интересуясь его делами, я стала следить за ним и пришла в Огисиму. Я была домашней девочкой, поэтому этот район стал для меня новым открытием в жизни. Я подумала, что если сделаю фотографии этого места, то сенсей обратит на меня внимание. Однако когда я  показала ему свои новые фотографии, он снова назвал их “недостойными внимания”, играя ручкой, – эта привычка раздражала меня.
– Но ведь я сделала их там, куда мне нельзя было ходить…
– Вот я и не понимаю, зачем ты это сделала. Это не производит на меня никакого впечатления.
Мой мир казался ему невероятно скучным.
– Ну, раз у тебя ко мне больше никаких дел, то я пошел.
Но в следующий раз я смогу сделать фотографию, которая ему понравится и пробудит его интерес ко мне.

Совещание в Бюро

Инспектор Симомура: Бюро расследует дело об убийстве девушки.
Инспектор Гиноза: Простите. Масаока и Сасаяма немного опаздывают.
Патрульный Масаока: Я здесь. Сасаяма плохо себя чувствует и не придет.
Инспектор Когами (вполголоса): Ну я же говорил, вот ведь черти.

Масаока получает выговор от Симомуры за опоздание. Когами пытается вступиться, но Масаока отвечает “пусть важничает”.

Симомура: Вот взгляните, пожалуйста.
Масаока: Ох ты ж.

Симомура напоминает о первом трупе – Хасиды Рёдзи, просит найти больше информации и спрашивает, есть ли ещё вопросы.

Сион: А эта девушка…
Симомура: Вторая жертва. Почему вы не подготовились к совещанию?!
Сион: Ну, блин, у меня вообще-то сегодня выходной.
Все смеются. Потом вежливо просят Сион, чтобы та рассказала подробнее о второй жертве. Сион комментирует состояние обоих тел, говорит о возможных мотивах убийцы и тихо восхищается способом убийства.
Сион: Ах, извините, я увлеклась. При взгляде на эти тела мне кажется, что нас всех хотят выставить дураками, и это вызывает во мне праведный гнев.
Симомура: Не отвлекайтесь.
Сион: Да-да. Если присмотреться, то в обоих убийствах есть две характерные черты: их мумифицировали и выставили на всеобщее обозрение.
Потом она восхищается работой мастера, который долго выдерживал тела в специальных реагентах для пластинации, потому что иначе запах был бы ужасен. Кто-то из присутствующих замечает, что с момента пропажи политика прошло восемьдесят часов.
Сион: Именно. А теперь представьте себе, что успел за такое короткое время убийца: убить, расчленить, мумифицировать, замаскировать за голограммой.
Симомура: Вы хорошо потрудились, спасибо Вам, Каранамори-сан. Ваши выводы нам пригодятся. (следователям) Воспользуйтесь этими знаниями.
Дальше Симомура упоминает, что политика обвиняли в получении взятки. Масаока говорит, что это и так всем известно. Небольшая перепалка. Все дружно вздыхают: жаль, что так мало информации о реагентах для процедуры пластинации.
Гиноза: Сивилла не обладает информацией о таком материале.
Сион: У нас с этим дьявольским препаратом ещё будет куча проблем.
Когами: Дьявольским? Нет, это не дьявол, это всего лишь обозленный человек. И нет такого человека, которого я не смог бы поймать.

Симомура просит первый отдел выяснить, почему у Сивиллы нет данных о психопаспорте девушки-жертвы. Все удивляются, как это может быть.

Масаока (вполголоса): Черт, такое сотворить с девочкой.
Симомура, обращаясь к Когами: Поэтому я прошу вас, соберите личную информацию об этой девочке.

Кабинет и коридоры бюро. Когами и Гиноза

Гиноза недоволен порученным заданием, считая его не особо важным.

Гиноза: Что собираешься делать?
Когами: Искать информацию о девочке. У меня есть её фотография и мне есть у кого спросить. Нужно идти в Огисиму, но там сложно работать.
Гиноза: Возьми с собой Сасаяму и Масаоку, распределите обязанности, разделитесь… Когами: Спасибо, мамочка!.. Но ты прав, если мы разделимся, будет больше шансов поймать преступника.
Гиноза: А тебе весело, как я посмотрю.
Когами: Что, так заметно?
Гиноза: Ну да. Я беспокоюсь за вас с Сасаямой. Слишком уж вы увлекаетесь расследованием.

Комната Сасаямы

Сасаяма сидит, перебирая фотографии Кирино Токо.

Сасаяма: Что-то я многовато выпил. Покурить, что ли.
Когами: Сасаяма, ты здесь? Какого хрена ты не пришел на совещание?
Сасаяма: Мне говорили, что саке помогает от всех болезней…
Когами: Нет, не помогает.

Игнорируя его, Сасаяма допивает остатки из бутылки и подкалывает Когами на тему того, что он не умеет пить. Когами пропускает это мимо ушей и сообщает о полученном задании.

Сасаяма: Да, надо найти что-нибудь о второй жертве. Знаю, я и сам так думал. Водыыы… (пьет из крана) …Не хочу ходить на собрания, которыми заправляет этот завравшийся выскочка Симомура.
Когами: Сасаяма! Это же наша работа.
Когами (думает): У Сасаямы есть чутьё детектива, с ним есть шанс найти что-то стоящее. Даже Гиноза признает наличие этого чутья. Наверное, поэтому Сасаяма и оказался здесь, в Бюро.

Тем временем Сасаяма умывается и возвращается.

Сасаяма: Ну, и на что ты уставился?
Когами: А? Ни на что. Завтра с утра займемся сбором информации в Огисиме.
Сасаяма: Не волнуйся, я буду тебя слушаться, всё будет в порядке.
Когами: Да какое в порядке-то? Ты вчера…
Сасаяма: Всё будет хорошо. Если что – подстрелишь меня.
Когами: А если я не хочу?
Сасаяма: Всё равно рано или поздно придется.
Когами (замечает фотографии): А что это тут валяется?
Сасаяма (вырывает у него снимки): Дай сюда! И убирайся!

Когами уходит, досадливо вздыхая.

Когами (думает): Опять поругался. Снова какое-то недопонимание. Он выхватил у меня эти снимки, как пёс отбирает свою кость. Хм, а ведь на той фотографии, где мы втроем с Гино, он улыбался. Впрочем, такое поведение вполне в его духе.

Часть третья

Огисима. Когами, Масаока, Сасаяма

Когами (думает): Прошло две недели с тех пор, как мы начали поиски информации о девушке. Всё это время мы рыскали по Огисиме, показывали местным ее фотографию, расспрашивали, однако все ниточки уводят в никуда…
Масаока: Может, на сегодня закончим?
Сасаяма: Согласен!
Когами (думает): Да, действительно, от наших действий толку ноль. Однако…
Когами: Давайте ещё немного и сваливаем.
Масаока: Нет, сегодня мы уже дальше не продвинемся. Давайте закончим. В таком отношении к поиску и кроется наша проблема. Лучше не спешить, тогда не упустим важные детали.
Когами (думает): Мы абсолютно не продвинулись в расследовании.

Бюро. Когами (в основном молчит), Сасаяма, Масаока, Найто (патрульный из отдела Когами), Яёй, Кодзуки

Найто: Вы так задержались!..
Масаока: Тебе не говорили, что не стоит так кидаться на старших?
Сасаяма: И руку мою отпусти, малявка. Тебе вообще баиньки не пора? Выглядишь сонненьким.
Найто: А вот и не пора. А если у меня и сонный вид, то это потому что вы, старикашки, задерживаетесь. Я сегодня вообще-то в ночную смену, о чем вас, кстати, предупреждал, а приходится сидеть и вас ждать.
Масаока: Ну, это всё Когами, припахал нас.
Найто: Научитесь контролировать своё время… Кодзуки-сан, не стойте в дверях, проходите.
Кодзуки: Спасибо. Давайте в маджонг.
Сасаяма (собираясь уходить): Я пас.
Найто: Что? Но почему? Мы же договаривались собраться вчетвером поиграть. Вот ты сейчас уйдешь, а потом тебя грохнут? И вообще, ты мне с прошлой моей победы денег должен. Если ты сейчас не будешь играть, я требую возмещения ущерба. Ну так что? Заплатишь или будешь играть?
Сасаяма (выходя): Да заплачу я, заплачу. В любом случае, настроения играть нет, поэтому я пас.
Найто: Яёй-тян, ты же сегодня свободна? Нам нужен четвертый игрок. А ты сидишь и просто листаешь журнальчики музыкальные.
Яёй: Отстань.
Когами: Я могу с вами поиграть.
Найто: Кога-а-ами-сан!..
Когами: Найто, с тобой всё в порядке?
Найто: Ах, Когами-сан, ваша забота о патрульных так нас утешает!

Компания играет в маджонг. Попутно пытаются объяснить Когами правила: он половину не запоминает, а потом заявляет, что никто ему ничего не объяснял. Найто стонет, что больше так не может. Масаока пытается утешить Найто, напоминая, что Когами очень устал после работы, но все же согласился с ними поиграть. Найто передразнивает Симомуру (“Когами, пойди сделай то, Когами, пойди сделай сё”) и искренне жалеет своего инспектора, которому не повезло с таким начальством. Кодзуки слушает Найто и тихо ворчит о том, что он такой шумный. Тем времени Найто подталкивает Когами сделать ход. Фишки двигают.

Когами: Какая странная игра. Ещё толком не начал, а уже устал.
Масаока: Может она и странная, но развивает стратегическое мышление.
Найто: А вы разбираетесь, Масаока-сан!.. Как там с поиском информации о деле?
Масаока: Непросто найти нужную информацию в Огисиме. Но я уверен, вскоре у нас получится.
Найто: Эх, и сколько же мне ещё нужно работать, чтобы у меня появился такой же нюх, как у вас?
Кодзуки: Эх, у вас всё вот как, а у нас в отделе все старшие над младшими только посмеиваются.
Найто: Правда, что ли?
Кодзуки: Ну да, что-то вроде того. Если ты не смог справиться с задачей, то получишь одни насмешки…
Тем временем Когами вспоминает Сион, которая говорила о том, что в этом преступлении фигурирует принципиально новый дьявольский метод убийства.
Когами (думает): Ничего дьявольского в этом нет. Обязательно должны быть улики.
Найто: Вот же проблема, расследовать дело совсем без улик, а, Когами-сан?
Когами: А?
Кодзуки: Когами-сан, неужели маджонг так сложен, что вы так задумались?
Когами: Какова же цель преступления? К чему вся эта демонстративность? Должна же быть какая-то причина, по которой убийца идет на осознанный риск, запихивает политику мозг в анус, а девочку подвешивает на сцене?
Масаока: Должно быть, это личная неприязнь.
Найто: Может, и так…
Когами: С чего вы это взяли?
Найто: Хотя, если бы причина была только в личной неприязни, он не стал бы так заморачиваться. Он мог просто убить и затеряться в толпе, и мы бы его даже с собаками не нашли. Я бы так и поступил.
Масаока: Значит, он хотел обнаружить себя, привлечь к себе внимание. Иначе он действительно не стал бы так заморачиваться.
Найто: Для начала он должен был заявить о себе, и для этого выбрал убийство.
Кодзуки: Какое-то послание людям? Уничтожение коррупции? Протест против застройки района? Или ещё что-то?
Найто: Чтобы донести своё послание, он принёс в жертву девушку, которая, возможно, имеет отношение к этим районам?
Кодзуки: Самое главное – быть внимательными и ничего не упустить.
Найто: Да, сейчас нужно очень тщательно разбираться с деталями.
Масаока: Вместо того, чтобы рассматривать каждое убийство отдельно, вероятно, имеет смысл связать их в общую картину.
Кодзуки: Как картину художника?
Масаока: Для расследования нужно опросить ещё несовершеннолетних.
Кодзуки: Вы имеете в виду детей?
Масаока: Вы ещё молоды и наверное не понимаете, но этот способ действительно сократит затраты времени и сил.
Кодзуки и Найто: Наверняка!
Когами (думает): Вероятно, они всегда вот так собираются вместе за игрой в маджонг и рассуждают о деле. Я мог бы у них поучиться. Это совсем другое дело, чем то, что им предписывается в качестве служебных обязанностей… После посиделок с ними я собирался пойти и подумать, как дальше иметь дело с Сасаямой.
Тем временем Найто выигрывает и ворчит, как же с Когами тяжело играть и что в следующий раз он уломает Сасаяму играть с ними. Когами собирается уходить, но Масаока предлагает посидеть с ними ещё немного.
Масаока: Ты ведь давно не разговаривал с Мицуру, да?
Когами: Папаша, а почему вы зовете Сасаяму по имени?
Масаока: Иногда, назвав человека по имени, ты сможешь сказать ему больше, чем обычными словами. Задержись ещё немного и поговори с Мицуру.
Когами вздыхает.

К компании присоединяется Сасаяма.

Сасаяма (зевая): Как же хочется спать.
Найто: А Когами-сан оказался совсем бесполезен в игре.
Сасаяма: Что такое, Когами, ты не умеешь играть в маджонг?

Найто благодарит Когами за игру, Масаока ворчит “у тебя ещё есть дела” и уводит Найто с собой. Сасаяма предлагает научить Когами играть в маджонг, закуривает.

Сасаяма: Когда играешь в маджонг, внимательно следи за руками соперника, за всеми его действиями.
Когами: А если я не вижу своего соперника, куда мне смотреть?
Сасаяма: Тогда тебе придется напрячь все свои чувства и представить, что ты его видишь.
Когами (резко вскакивая с места): Извини, я понял, я пойду!..
Сасаяма: Ко?..

Часть четвертая

Огисима. Сасаяма, Когами, Масаока (находятся в разных местах в канализации и общаются через коммуникаторы)

Сасаяма: Куда же вы меня засунули. Сколько бы я ни ходил, выхода найти не могу. А вы знаете, что в канализации водятся чудовища?
Когами: Черт!..
Масаока: Что такое, Ко?
Когами: Да так… вода попала в ботинок.
Масаока: Ну, поздравляю, ты наконец-то стер ботинки до дыр на работе.
Сасаяма: У меня год назад то же самое было. Да неудивительно, тут столько всякого плавает, что запросто разъест ботинки. И вообще, такое чувство, будто на меня сейчас из-за угла что-нибудь набросится.
Масаока: Да не волнуйся, Мицуру, максимум что тут на тебя может “наброситься”, так это грибок стопы.
Сасаяма: Ну, спасибо за поддержку!.. Предупредили бы, я б сапоги надел.
Масаока: Да ладно, тебе противно, а вот люди сбрасывают сюда ненужный хлам и благополучно забывают о нём.
Когами: Это верно, но у нас нет выбора, Это же одно из самых подходящих мест, где можно найти кучу улик.
Масаока: Ну да, только ползать в таком месте не самое приятное занятие.
Сасаяма: Как же тут противно. Надо покурить.
Сасаяма (щелкает зажигалкой, затягивается, думает): Как же легко люди избавляются от вещей.
Когами: Сасаяма, на сегодня всё. Через полчаса встречаемся в зоне “C”.
Сасаяма тяжело вздыхает.

Вставка из перевода по тексту новеллы: Не иметь ничего важного – вот такая манера была у Сасаямы. Хрупкий игрушечный самолет, который ему купили в детстве, сломался в его школьном рюкзаке, а котенок, которого он подобрал, не выдержал игр и умер. Сасаяма никогда не умел беречь важные вещи, это он понял еще в детстве. Так что он старался отдалиться от всего, что могло бы стать для него важным. Сасаяма знал, что иметь и потерять – куда больнее, чем не иметь вовсе. Можно считать, что это был его лайфхак. С этой точки зрения роль патрульного Сасаяму вполне устраивала: в изоляции от мира он находился вдали от всего, к чему мог бы привязаться.

Огисима. Токо

Снова придя в Огисиму, Токо размышляет о том, насколько это место отличается от того, каким она его себе представляла, и сравнивает район с тем, в котором живет и учится.
Токо (думает): Здесь другие люди. Здесь вкусно пахнет, хотя поблизости не видно кафе. Всё это меня не пугает, как должно было. Меня это удивляет и интересует. Наверное,  учитель тоже испытывает такие чувства, иначе зачем бы ему сюда приходить.

Дует ветер.

Токо (бормочет): Холодно.
Токо (думает): Сегодня я обязательно сделаю фотографию, которая Его заинтересует, и Он обратит на меня внимание.. О, кто это? Пепельные волосы? Какой красивый. Ах, стой, не уходи! (щелкает затвором фотоаппарата) Странно, получилось размыто, но я же была достаточно близко…
Пока Токо рассматривает фотографию Макисимы, слышны шаги.
Сасаяма: Опять здесь торчишь? В ледышку-то ещё не превратилась?
Токо: Что ты делаешь?.. Сейчас же отпустите меня!
Сасаяма: Нет. Я тоже его видел – и почуял запах опасности.
Токо: Да какой еще запах!
Сасаяма: Аж холодок по спине. Запах крови. Не одного человека, а многих. Надо было сразу достать доминатор.
Токо: Не понимаю, да зачем же?
Сасаяма: Нет, спугнуть его сейчас было бы неправильно… Так, я же сказал тебе здесь не появляться? Какого черта ты тут делаешь?
Токо показывает ему язык, он усмехается. Токо надувается, Сасаяма продолжает над ней посмеиваться. Токо злится.
Токо: Что значит – “что я тут делаю”?! Я тут фотографировала, между прочим, того самого блондина!
Сасаяма: Завязывай с этим сию же минуту. Ты его знаешь?
Токо: Нет, но он классный, поэтому я его и сняла. И вообще, больно, отпусти меня!
Сасаяма: А, да, прости.
Токо: Почему мне больше нельзя его фотографировать?
Сасаяма: Я же тебе сказал. От него пахнет кровью. Если ты заинтересуешься таким человеком, у тебя будут проблемы. Как насчет того, чтобы поснимать что хочешь, пока я здесь, а потом вернуться домой?
Токо: А? Нет-нет-нет, пожалуйста, мне нельзя оставаться с вами, мне нельзя снова попадать в полицию!
Сасаяма: Да ничего страшного, не загребут тебя. И вообще, в полиции и без тебя дел хватает.
Токо: Ну, пожалуйста, не забирайте меня!
Сасаяма: А я-то думал, что такая взрослая девочка, как ты, уже может гулять с такими дядями, как я. А ты, оказывается, еще малявка.
Токо: Что?! (звук удара)
Сасаяма: Кха! Как ты посмела ударить полицейского? Это карается смертной казнью.
Токо: См-мертной к-казнью?

Сасаяма хохочет.

Сасаяма (думает): Этот голос? Это что, мой смех? Я не смеялся с тех пор, как нам поручили это дело. Уже около месяца.
Токо: Простите, вам плохо? Живот болит?
Сасаяма (думает): Не смотри на меня такими добрыми глазами.
Токо: С вами всё в порядке? Может мне кого-нибудь позвать?
Сасаяма: Нет, все нормально. Смертная казнь тебе не светит.
Токо: Правда? Ну, хорошо.
Сасаяма: На, держи пальто, а то дрожишь всё время.
Токо: Д-да нет, спасибо.
Сасаяма: Ты похожа на латентную преступницу. А может, я и ошибаюсь, у тебя ведь всё в порядке? Но всё равно будь осторожна, в таких местах запросто может потемнеть психопаспорт. К этому стоит относиться серьёзнее.
Токо: Но…
Сасаяма: Хм?
Токо: Но если я чем-то пожертвую, то смогу за это что-то получить.
Сасаяма: Жертвы – это не то, о чем можно так легко говорить. Особенно для такой малявки, как ты, которая ещё не понимает ценности вещей.
Токо: Я не ребёнок!
Сасаяма: Ребёнок.
Токо: У меня есть нечто важное!
Сасаяма (закуривая): Ни черта ты не понимаешь в важном. Тебе рано говорить о таких вещах. Таких людей, как ты, я и называю детьми.
Токо: А вы, взрослые, жестокие люди. Вы говорите всё, что думаете. Считаете, что дети ничего не знают и им не дано понять мир взрослых. Вы придумываете для себя ложь и искренне верите в неё. Это ваша самая дурная привычка.
Сасаяма (думает): А ведь она права. Как она ярко светится, даже тьма моей души отступает перед ней. В этом она похожа на Когами. Хм, почему я вспомнил про Когами? Может, она его родственница?..
Сасаяма: Ты хочешь стать взрослой?
Токо: Не знаю. Но я хочу жить с вами в одном мире. Хочу получить…
Сасаяма: Мужчину?..Ты покраснела!
Токо: Ничего подобного!
Сасаяма: Да ладно, все вы такие, старшеклассницы. Только и хотите поскорее выскочить замуж.
Токо: Неправда! Тома-сенсей не такой!
Сасаяма: Тома-сенсей? Школьный учитель?
Токо: Это из-за Томы-сенсея я вступила в фотоклуб. Он приходит сюда каждые выходные, и я подумала, что если у меня получится сделать здесь хорошую фотографию, то он может обратить на меня внимание.
Сасаяма: Ну, фотографии у тебя неплохие…
Токо: А вот сенсей так не думает.
Сасаяма: А я нахожу их интересными.
Токо: А?
Сасаяма: Это же здорово, что ты можешь поймать в объектив тот мир, который ты видишь, и запечатлеть его. Я правда думаю, что у тебя получаются интересные фотографии.
Токо: Да ничего они не интересные, раз сенсей так говорит.
Сасаяма: У твоих фотографий есть индивидуальность. Но если ты утратишь её, вот тогда они превратятся в ничто. Поэтому не слушай ты этого своего Тому-сенсея.
Токо: Нет, я так не могу. Но… спасибо.
Сасаяма: Кстати, всё забываю отдать тебе карту памяти с твоими фотографиями. Потом отдам.
Токо: Да мне уже ни к чему.
Сасаяма: Но их же там так много.
Токо: Я только что подумала, когда вы назвали меня ребёнком, что учителю такие “детские” фотографии не нужны. Ведь он не хочет понять мой мир. Теперь мне кажется, даже если я сделаю интересную и хорошую фотографию, то он всё равно отреагирует на неё так же, как и на остальные.
Сасаяма: Что-то ты много думаешь.
Токо: Да, наверное. А знаете, дяденька…
Сасаяма: Не надо “дяденька”, лучше зови меня Сасаяма. Так меня зовут, Сасаяма Мицуру.
Токо: Мицуру-сан, вы ведь хорошо разбираетесь в фотокамерах?
Сасаяма: Мицуру-сан?..
Токо: Да, Мицуру-сан. Так можно?
Сасаяма: Да… можно. Вообще-то да, разбираюсь, когда-то увлекался этим. Дело в том, что ты фотографируешь немного не так, как надо…
Токо: Но ведь мне никто не объяснял…
Сасаяма: Неужели твой Тома-сенсей тебя не научил?
Токо: Я же говорила, он обычно отзывается обо всём равнодушно.
Сасаяма: Ну, что поделать. Ну-ка покажи мне камеру.
Токо: Вот.
Сасаяма: Такая привычная тяжесть…
Токо: Ух ты, Вы даже держите его профессионально!

Затем Сасаяма объясняет Токо, как держать фотоаппарат, как настраивать режимы съёмки, производить корректировку диафрагмы объектива, терпеливо отвечает на её вопросы.

Сасаяма: Будешь делать как я сказал, у тебя всё получится.
Токо: Мицуру-сан, вы классный. А можете сфотографировать что-нибудь?
Сасаяма: Ну, давай попробую.
Токо: И что же вы будете фотографировать?
Сасаяма: Прохожих, сигаретный дым, неоновые вывески… или девушку, которая стоит прямо передо мной.
Токо: Но во мне же нет ничего интересного, зачем меня фотографировать?
Сасаяма: Ну, ты же хочешь, чтобы я запечатлел тот мир, который я вижу?
Токо: Угу.

Щелчок затвора фотоаппарата.

Токо: Покажите!.. Какая я милая.. Нет-нет, вы не подумайте, просто мне казалось, что я совершенно другая.
Сасаяма: Вот как? А я вижу именно так.
Токо: Мне кажется, Томе-сенсею понравится эта фотография.
Сасаяма: Ах ты ж черт, время, я опаздываю. Пошли!
Сасаяма (думает): Всё же странный тип этот Тома. Что ему делать в Огисиме?..
 

Макисима и Тома

Макисима: Кстати, я недавно встретил забавную девочку. Похоже, это одна из твоих учениц.
Тома: Ну да.
Макисима (задумчиво): Интересно.
Тома: (с интересом): Что именно?
Макисима: Ей не понять твоих настоящих целей, она слишком простая и поверхностная. Я хочу постичь величие твоей сущности. Ты должен достичь невозможного.
Тома: Стало быть, ты просто развлекаешься таким образом. Сёго-кун, это плохая привычка.
Макисима: Может быть.
Тома: Думаю, именно в той части души, которую не выразить словами, находится истинная сущность человека. Возможно, я никогда не пойму твоих теорий.
Макисима: Ты позволишь мне оценить твои преступления… Ведь это настоящее искусство.
Тома: Мне неинтересно искусство… Я лишь хочу оставить след… нашего существования.

Когами, Сасаяма и Токо

Когами: Сасаяма! Ты чем занимался? Мы же договаривались…
Сасаяма: Прости, прости. Не делай такое страшное лицо. Уж не думал ли ты, что я сбежал? А где папаша?
Когами (ворчит): Он уже уехал. А ты нас задерживаешь!
Токо: Простите.
Когами: Ты же та… Сасаяма, ты поэтому опоздал?
Сасаяма: Да-а. Это та самая девчонка, которая давала показания в прошлый раз.
Когами (строго): Этим не оправдаешь опоздания на полчаса. Почему сразу не позвонил и не предупредил меня? И вообще, ты…
Сасаяма: Да-да, знаю. Вообще я собирался извиниться.
Когами: На тебя невозможно положиться. Даже ненадолго.
Сасаяма (насмешливо): Ну конечно, я же бабник.
Когами: Так, хватит. Нужно сообщить в академию…
Токо (испуганно): Э-э-э!
Сасаяма (строго): Что это за “э-э-э”. Ты должна была понимать, что мы известим академию.
Токо (печально): Ладно. Не выпустят меня теперь оттуда…
Сасаяма: А то ты этого не знала.

Когами (находит в базе информацию о девушке и читает): Кирино Токо. Полукровка. Её отец – натурализованный итальянец, сейчас он – председатель попечительского совета академии Осо. Скачков показаний психопаспорта не наблюдалось.
Когами (думает): Её психопаспорт в прошлом измеряли всего два раза, но сегодня может быть третий. Первый раз был пятого ноября, в окрестностях Акасака, затем двадцать четвертого ноября, там же, где мы её нашли, когда рыскали по Огисиме в поисках улик. Пятого ноября… Пятое ноября, Акасака. Двадцать четвертое ноября, Огисима. Сходится! Она могла быть свидетелем преступлений в обоих случаях. Слишком много совпадений для одной девочки. Это не случайность. Что она делала в таком странном месте, как Акасака?

Масаока (в воспоминаниях Когами): Информация рано или поздно всплывёт…
Когами: Именно это и происходит. Что там говорили по этому поводу патрульные?
Кодзуки (в воспоминаниях Когами): Какое тут искусство, это же просто расчленёнка.
Масаока (в воспоминаниях Когами): Да он просто молокосос.
Когами (думает): А если эта девочка имела доступ к химикатам для пластинации? Ошибки быть не может.
Когами: Сасаяма…
Сасаяма: Что такое?
Когами: Взгляни на личное дело Кирино Токо.

Сасаяма меняется в лице, получив файл. Когами наводит доминатор на Токо. Сасаяма закрывает её собой.
Сивилла: “Система активирована. Включен режим парализатора. Пожалуйста, прицельтесь получше и нейтрализуйте мишень…”
Сасаяма (орет): Идиот, ты что творишь?!
Когами: Отвали! Не мешай!

Они дерутся.
Когами: Убери руки! Мне нужно убедиться. Проверить её психопаспорт доминатором. Она слишком подозрительная! Если коэффициент в норме, с ней ничего не случится!
Сасаяма: Это опасно! Наводить доминатор на гражданских просто для проверки. Это же дикий стресс для них!
Когами: Какая странная забота! Это всего лишь проверка, уймись!
Сасаяма: Идиот, всё не так просто! Она к тем делам не имеет отношения!
Когами: Да ты-то откуда знаешь?! Я тут целыми днями работаю как проклятый над этим чертовым делом, а ты только вечно опаздываешь! Как ты можешь вообще что-то говорить?!
Сасаяма: Это чутьё.
Когами (пренебрежительно): Глупости.
Сасаяма: Придурок!

Отпустив друг друга, расходятся в разные стороны. Молчат. Сасаяма протягивает доминатор.

Сасаяма: Забирай.
Когами (думает): Что же я наделал. Чутье детектива. Инспекторы и патрульные. Это то, что связывает меня и Сасаяму. А я?

Начинается дождь.

Когами (виновато): Сасаяма?
Сасаяма (равнодушно): Намокнем сейчас. Пошли уже.

Письмо Токо

В Бюро общественной безопасности
Сасаяме Мицуру.

Токо благодарит его за “спасение от черноволосого детектива” и рассказывает как испугалась. Объясняет, что после возвращения ей запретили покидать территорию академии в течение месяца. Сейчас по совету Мицуру-сана она делает много фотографий. Вспоминает о том, как она показала ту фотографию с блондином учителю.

Токо: Тома-сенсей очень удивился, когда увидел фотографию пепельноволосого блондина. Вы должно быть помните ту фотографию, Мицуру-сан! Он сказал: “Макисима”. Может, это его знакомый? Выражение лица сенсея изменилось. Это так редко случается, я очень обрадовалась.

Токо спрашивает, может ли Мицуру-сан посоветовать ей, как научиться фотографировать лучше. Она надеется, что он помирился с тем черноволосым детективом. Просит от её лица извиниться перед ним. Церемонно, по старинке прощается.

Сасаяма: Письмо от Токо. Она и фоток наприкрепляла. Открыть файл.
Сасаяма (думает): Фотки всё такие же неумелые. В любом случае, она показала ту самую – и Тома назвал имя “Макисима”. Макисима, значит?

Сасаяма прикуривает сигарету.

Сасаяма (думает): Но значит, с её психопаспортом всё в порядке, она ещё совсем ребенок, ничего с ней не случится. Что же это за Тома такой? Токо сказала, что она шла за своим учителем. Тома и тот блондин Макисима… Он тоже меня интересует. Слишком от него пахнет кровью. Связаны ли эти Тома и Макисима со всеми убийствами. Чертово чутьё детектива. Одних моих догадок недостаточно. Надо посоветоваться с Когами, но… да, я не могу. Собирать о них информацию мне придётся самому, как и всё в этой жизни. Ну и ладно.
Токо (в воспоминаниях Сасаямы): А есть что-то такое, чего у вас нет, но вы мечтали бы получить?
Сасаяма: Нет сейчас ничего такого. Зато есть кое-что, что я должен защитить.

Сасаяма устраивается поудобнее, просматривает распечатанные фотографии.

Сасаяма (рассматривает фотографию, на которой стоят он сам, Когами и Гиноза): А, это то самое фото с прошлой встречи. И правда, мы тут такие настоящие…

Часть пятая

Аоянаги и Кодзуки

Аоянаги: А ну-ка, Кодзуки
Кодзуки: Ох-х… Инспектор Аоянаги! Больно!
Аоянаги: И почему это ты шаришься в базе данных академии Осо?
Кодзуки: А… Ну… это…
Аоянаги: Показывай, что там у тебя?
Кодзуки: Ой-ой-ой, отпустите, больно! Меня Сасаяма из первого отдела попросил!
Аоянаги: Ты знаешь инспектора из первого отдела?
Кодзуки:  Не помню! Не знаю!
Аоянаги: Вот как… Придется мне обо всем сообщить Когами. Без позволения инспектора патрульный не имеет права на такую деятельность. А если произойдет утечка какой-нибудь важной информации? Что будет, а?
Кодзуки: Повышение уровня стресса… все может плохо кончиться.
Аоянаги: Вот именно, так что я должна сообщить обо всем Когами. И все же, что такого в этой академии?
Кодзуки: Ну… э-э… похоже, что на месте преступления был замечен учитель Тома из академии Осо.
Аоянаги: Тома Кодзабуро, преподаватель социологии в академии Осо… Какой хорошенький, явно тамошние ученицы его обожают. Весь такой романтический. А какая у него родинка…
Кодзуки: Вообще-то, я уже успел узнать, что он и правда пользуется успехом. Но в прошлом у него явно были какие-то проблемы.

Сасаяма

Сасаяма (читает личное дело Томы): Тома Кодзабуро, в четырнадцать лет (предположительно) найден бродяжничающим в заброшенных коллекторах в Огисиме, взят под опеку благотворительной организацией по защите прав человека, главой которой на тот момент являлся Абель Альтромаджи. Ему диагностировали полную амнезию, родители или опекуны не установлены, файл в базе данных отсутствует, оттенок психопаспорта не измерялся.
В дальнейшем воспитывался в академии Тома, закончил учебное заведение на пять лет позже остальных. Был усыновлён Абелем Альтромаджи. В этом году приступил к работе преподавателем социологии в академии Осо. Психическое здоровье и интеллект в норме. Первые четырнадцать лет жизни на состоянии не сказались, опекун высоко оценивает его способности.


Сасаяма: Сивилла способна унюхать малейшие изменения коэффициента. Он скитался по коллекторам в четырнадцать лет, и его психопаспорт в норме? А его показатели остаются хорошими с момента, как его взяли под опеку, и по сей день. Это что, благосклонность Сивиллы к сиротам? Да ладно, у неё нет такой функции, для Сивиллы все равны. Врожденная особенность? Сивилла признала этого человека «добропорядочным гражданином»… но я в это не верю. Макисима… Не может быть человек, как-то связанный с типом, настолько пахнущим кровью, таким чистым по оценке Сивиллы.

Когами (взбешенный, идет по коридору): Сасаяма прямо у меня перед носом сидит и втихую копается в «Деле об экспонатах». И я узнаю это от другого инспектора!
Масаока: О, Когами, это ты? Как насчет…
Когами (игнорируя): Как я мог раньше не заметить, как я мог ему верить?!
Масаока: Да уж, на такую горячую голову он сейчас наворотит…

Пользуясь допуском инспектора, Когами входит в комнату Сасаямы.

Когами: Сасаяма!
Сасаяма: Ты чего, Когами? Я еле штаны успел надеть! Деликатнее стоит быть, инспектор. Ты чего такой взбудораженный?
Когами (открывает на своём коммуникаторе файлы, запрошенные Сасаямой у Кодзуки):
Эти данные, это ведь о Томе? 
Сасаяма: Ну-у…
Когами: Сасаяма, ты… Ты попросил Кодзуки из второго отдела помочь в расследовании, да? Это недопустимо, действовать по своему усмотрению, без приказа начальства. Ты ведь сам это знаешь?!
Сасаяма: Знаю.
Когами: Так почему ты мне не сказал?!
Сасаяма: А что, если бы сказал? Ты беспокоился из-за Томы, ты не доверяешь чутью детектива. Не ты ли говорил…
Когами: Я… Как инспектор, я привык доверять патрульным! Поэтому ты тоже должен доверять мне.
Сасаяма: И что?!

Сасаяма бьет кулаком по столу, звенит лед в стакане.

Сасаяма: Такого никогда не было! Какое ещё доверие?! Просто отношения хозяина и ищейки! Ты раньше только смеялся, когда я говорил о чутье детектива!

Когами пытается что-то сказать, но не находит слов.

Сасаяма: Доверие! Доверие! Никакого доверия и в помине нет! Ни капли! И с самого начало не было! Ты пытаешься играть тут в партнерство, а на деле считаешь патрульных бешеными собаками. Так ведь? Как же меня это бесит. Я был готов рисковать жизнью, чтобы раскрыть эти убийства. Я хотел делать всё, на что способен… Как это глупо… Хватит с меня. Вот всё, что я нашел на Тому. Можешь не доверять мне и дальше, делай что хочешь.

Сасаяма уходит.

Когами (думает): Сасаяма… Я считал, что как инспектор должен присматривать за Сасаямой, и это расследование, «Дело об экспонатах», необходимо довести до конца. И поэтому я чувствую себя связанным с Сасаямой. Если я потеряю его, я лишусь ориентира.

Стук в дверь.

Масаока: Эй, Ко.
Когами (открывает дверь): Папаша…
Масаока: Я тут с тобой заговорить пытался.
Когами: Прости.
Масаока: Да черт с ним. Пошли ко мне, у меня есть выпить.

Масаока и Когами уходят.

Масаока: Садись сюда. Извини, мое «саке» может показаться немного необычным… Эх, а как мы-то по молодости с коллегами и ругались, и издевались друг над другом…
Когами: Папаша, это саке… Я…
Масаока: Да ладно тебе, уважь старика.

Масаока разливает виски по стаканам.

Когами: Такой необычный цвет. Что это?
Масаока: Виски. Со льдом идет как надо.
Когами: Вкусно.
Масаока: Так что у вас там сейчас с Мицуру случилось?
Когами: Похоже, он хочет бросить работу…
Масаока: Похоже, ты ничего не слышал.
Когами: О чем ты?
Масаока: Эх, не я тебе это должен о Мицуру рассказывать. Человеческие отношения, как бы тебе это сказать… Сейчас их люди себе уже сами не выбирают. Всю их жизнь определяют чуть ли не до рождения. Ты же как инспектор никогда о таком не задумывался?
Когами: Может, и да… Я всегда, с первого дня работы инспектором, твердил о доверии.

Сасаяма (в воспоминаниях Когами): Ты должен смотреть на людей.
Когами (в воспоминаниях Когами): А что делать, если не видишь человека? На что тогда смотреть?
Сасаяма (в воспоминаниях Когами): Ну раз так… Ты, видно, и себе не веришь.

Когами (усмехнувшись): Доверие – мое слабое место. Сасаяма давно это заметил.
Масаока: Ты пей, пей. А мы хоть и патрульные, но все-таки люди. И не патрульные с инспекторами строят отношения, а люди с людьми. Что-то смотрю, пить ты совсем не умеешь.
Когами: Эх…
Масаока: Ничего, научишься. Иди, Ко…
Когами: Папаша…
Масаока: А?
Когами: Извини.

Когами благодарит и уходит.

Сасаяма стоит на балконе, чихает.

Сасаяма: Что ж так холодно-то… Вернуться, что ли, в комнату… Нет, вдруг оттуда Когами еще не убрался. Он как настоящий положительный герой манги. Слишком хороший. Надо было молча уволиться и не устраивать сцен. Но нет, я взял и сболтнул это Ко… Боже, я же взрослый человек, что со мной? Не верь никому и будешь сильным. Я давно знал, что никакого доверия мне не нужно. А вот Когами меня им избаловал.
Когами: Будешь тут так стоять – простудишься.
Сасаями: Смотри, какой ответственный. За собачку волнуешься?
Когами: Вот, надень.

Когами снимает куртку, накидывает на плечи Сасаяме.

Сасаяма: Эй! Это что? Убери! Все, я пошел.
Когами: Сасаяма! Постой. Послушай меня. Это ненадолго.
Сасаяма: Э? Ну ладно… Да что с тобой такое?

Когами застывает в низком поклоне.

Когами: Прости меня!
Сасаяма (оторопело): Что?
Когами (сквозь слезы) Прости… я… прости…
Сасаяма: Перестань. Хватит. Все нормально, говорю же. Поднимись…
Когами (сквозь слезы): Нет! Я никогда… Никогда не ставил себя на твое место. И никогда ни о ком кроме себя не думал.
Сасаяма (про себя): Вот, значит, к чему он пришел. Как же это на него похоже.
Сасаяма: Да все нормально, говорю тебе. И ты меня прости. Сплоховал я.
Когами (сквозь слезы):  Я…
Сасаяма: Да я всё понял…
Когами: Нет, не понял!
Сасаяма: Понял, понял.
Когами: Нет, не понял!
Сасаяма: Да понял я, ты задолбал уже! Хватит.
Когами: Сасаяма!
Сасаяма: Ну чего тебе?
Когами (тихо и серьезно, сквозь слезы): Не уходи из патрульных… Мне еще столькому у тебя надо научиться.
Сасаяма: Да не ухожу я никуда…
Когами: Вот как.
Сасаяма: Странный ты…
Когами: Вот как.
Сасаяма: Кем бы я был, если просто ушел после того, как инспектор пришёл с такими извинениями к патрульному!

Сасаяма отвешивает Когами подзатыльник.

Когами: И почему я вспомнил сейчас Кодзуки?
Сасаяма: Да потому что ты хороший парень! И что это… Ты что… плачешь, что ли?
Когами: Нет, это… просто выпил немного виски у папаши.
Сасаяма (про себя, с улыбкой): Вот же упрямый, докопался до меня. Это его новая инспекторская манера, что ли?
Когами: Сасаяма, ты чего? Что с лицом?
Сасаяма: А ну завали! На себя посмотри вообще! Я на твоем фоне красавчик, каких мало. Ты должен звать меня теперь “уважаемый Сасаяма”.
Когами: Вот еще.

Они вместе возвращаются в комнату Сасаямы.

Сасаяма: Кстати, ты ведь первый раз ко мне зашёл?
Когами (болтает лед в стакане): Красиво, да?
Сасаяма: Что?
Когами: Виски со льдом… Мне нравится цвет.
Сасаяма (смеется): Да ты пьян.
Когами: Это и есть… опьянение?
Сасаяма: Оно самое… Эй, да что такое, возьми себя в руки, что-то тебя совсем повело.
Когами: Не-а, виски у папаши классный. И почему у нас с выпивкой проблемы. Выпивка это… хорошо. Приятно так.
Сасаяма: Ну еще бы… Главное, в одиночку не пей. Говорят, алкоголь туманит мозг и мешает работе.
Когами: Правда?
Сасаяма: А как по мне наоборот. Иногда он проясняет мысли. (После паузы) У меня умерла младшая сестра. Мы жили втроем. Я, она и отец. Отец все время пил. Как он говорил, «лекарство». Целыми днями. А потом бил нас. Мне было наплевать, когда он бил меня. Но… Мари. Сестру…

Допив, Сасаяма отставляет стакан и закуривает.

Сасаяма: Я хотел убить отца. Погода была такая хорошая… А я бил отца. Бил его, бил… бил, пока его тело не превратилось просто в кусок мяса. А потом приехало Бюро. Было так странно, что я смог его убить. Доминатор тогда включился на парализатор. Я понял, что все мы одинаковые куски мяса. А ведь со временем я смог стать неплохой собачкой для Бюро. Я был доволен. Хоть как-то, но я смог защитить сестру, думал я. Но… она умерла. Покончила с собой. Господи, как же мне одиноко. Я потерял их всех. Не смог защитить. Так одиноко… (Продолжает сквозь слезы) И до сих пор так больно. Вот почему,  несмотря на всё, работа патрульного – всё, что у меня осталось.
Повисает долгая пауза.
Когами: Не бросай это, Сасаяма. Я верю, что как-нибудь смогу тебе помочь. И ты не просто патрульный. Ты… намного больше. Поэтому… Сасаяма…
Сасаяма: Да… Я понял.

Часть шестая

Академия-интернат Тома. Храм им. Иоанна Окубо в Синокубо.

Директор академии: Дорогие гости, благодарим вас за то, что посетили наш праздник, посвящённый двадцатилетию со дня основания академии Тома. Сегодня мы пригласили представителя муниципалитета, многоуважаемого Абеля Альтромаджи. На протяжении двадцати лет он помогает детям из заброшенных зон получить образование в академии Тома и является одним из старейших наших покровителей. Давайте поприветствуем его.
Альтромаджи: … Поэтому перед вашим выпуском из академии не забудьте выразить свою благодарность этому миру, который был к вам благосклонен. И с этого момента ваш долг – стать образцовыми добропорядочными гражданами Японии. Какие бы трудности не повстречались на вашем пути, я пройду их вместе с вами.
Альтромаджи (думает): Это покровительство – сплошная бесполезная трата времени. Чёртова академия… Если бы не этот наглый директор, прошлый год был бы намного спокойнее…
Тома: Альтромаджи-сан…
Альтромаджи: А вы…
Директор: О, это же тот молодой человек, которого десять лет назад в рамках вашей благотворительной программы вы спасли в Огисиме.
Альтромаджи (думает): Да, это же тот самый мальчик, которого я нашёл в том ужасном месте.
Тома: Тома Кодзабуро.
Альтромаджи: Вас даже не узнать. Удивительно, я и не думал, что ребёнок из заброшенной зоны может вырасти таким, как вы.
Тома: Большое спасибо. Я был очень тронут вашей речью. В особенности словами об ответной благодарности миру. Я бы тоже хотел выразить ответную благодарность. Может быть, вы могли бы пригласить меня в гости, чтобы я мог это сделать?
Альтромаджи: В свой дом?
Тома: Неужели нельзя?..
Случайный наблюдатель, с восхищением: Спасённый вами ребёнок стремится выполнить вашу волю…
Директор: Разве это не прекрасно?
Альтромаджи (думает): Если я сейчас откажусь, это может повлиять на мой статус.
Альтромаджи: Ну, тогда я не против. Там и поговорим.

Совещание в бюро. Сасаяма, Когами, Риса, Кодзуки, Симомура

Сасаяма: Поэтому… я столько раз говорил, что этот Тома странный тип.
Симомура: Ублюдок, ты чёртов патрульный! Следи за речью!
Сасаяма: А если не буду? Как, блядь, это поможет делу?!
Кодзуки (шепотом): Аоянаги-сан!
Аоянаги (шепотом): Тссс. Лучше не вмешивайся!
Сасаяма: Мы месяц делали всё точь-в-точь как вы говорили! И что мы видим в результате?! Ноль!!
Когами: Эй, Сасаяма…
Сасаяма: А ты изволь не вмешиваться! Всё время лезешь и сбиваешь меня с мысли. У меня от тебя просто крыша едет!

Все досадливо вздыхают.

Когами: Сасаяма. Не мог бы ты ненадолго заткнуться.
Сасаяма: Пф.
Симомура: Инспектор Когами. Как вы вообще это допускаете?
Аоянаги (вполголоса): Когами-кун, сохраняй спокойствие, пожалуйста.
Кодзуки (вполголоса): Инспектор Симомура ведь тоже старается помочь раскрыть это дело.
Когами: Приношу свои извинения. Но Тома явно имеет какое-то отношение к этой заброшенной зоне. Из того, в какое время он там появлялся, мы можем сделать определённые выводы.
Аоянаги: И правда.
Кодзуки: Или не можем.
Симомура: Я вам приказывал узнать происхождение пострадавшей девушки, а про подозреваемого это только ваши догадки.
Когами: Однако, мы, как и вы, очень стараемся найти доказательства.
Симомура: Ну так покажите мне их! К тому же, этот Тома – разве это не тот сирота, спасенный из зоны отчуждения? Если направить на него доминатор, поднимется шумиха. Ты готов взять на себя такую ответственность?
Сасама: А если бы были доказательства?!
Симомура (повышая голос): Не смей говорить мне, что я отдаю бесполезные приказы! Хочешь продолжить бунтовать и вернуться в клинику?
Когами: Мы просим нас извинить. По поводу происхождения девушки мы пока ничего не узнали. Однако Тома связан с этим делом, и мы просим разрешения продолжить расследование в этом направлении.
Симомура: Я понял. Продолжайте
Когами: Сасаяма, идём.

В кабинете первого отдела

Когами: Сасаяма, что за знаки тебе подавал Кодзуки?
Сасаяма: А, это он мне на маджонг вечером намекал.

Комната отдыха патрульных. Кодзуки, Когами, Сасаяма, Масаока

Кодзуки: О-однако. Вот это я удивился. Первый раз вижу, чтобы инспектор так кланялся.
Сасаяма: Завидую… Нам Когами так не кланяется.
Найто: А, Когами-сан, вы покраснели?
Кодзуки (отхлебывая пиво): Вкусно!
Когами: Это всё из-за пива Кодзуки.
Масаока: Да, от настоящего алкоголя пьянеешь быстрее. Ну, и что ты собираешься делать, Ко?
Когами: Как и сказал Симомура, искать информацию о девушке.
Кодзуки: Э-хе-хе, мне уже от слова “информация” жрать хочется.
Сасаяма: Не балуйся, хватит.
Масаока: Да его с детства избаловали.
Найто: Дедуля, детство мое тут при чем?
Масаока: Дедуля?
Кодзуки: Найто у нас, между прочим, родом из высшего общества.
Когами: Это вы о чём?
Кодзуки: А, ты не знал. Он был богатеньким мальчиком. А все равно пришлось идти служить в бюро.
Найто: Ничего подобного. Кто вообще распространяет эти сплетни?
Сасаяма: Да все и так знают.
Кодзуки: И мы же ничего плохого не имели в виду.
Найто: Между прочим, это вообще к делу не относится. Может, когда-то я и был наследником семейного состояния, но сейчас всё не так.
Масаока: Да не в том дело, что ты когда-то был наследником.
Сасаяма: Ха-ха, ты представил себе что-то вроде “Крёстного отца”?
Масаока: О, прекрасно, теперь вы о “Крёстном отце”…
Сасаяма: Ну-у-у, типа того.
Когами: Вообще ту версию ещё можно проработать.
Сасаяма (закуривая): А вдруг мы ошибаемся? Но если немного расширить область поиска информации…
Найто: Ну блин, а что делать, если версий нет? Как же всё бесит!
Сасаяма: Слушай, заткнись. Мне кажется, что всё зависит от места преступления.
Когами: А что это за звук? Сасаяма, что ты сейчас сделал?
Сасаяма: Хм?
Когами: Мне показалось, что я слышал какой-то звук.
Масаока: Мицуру, а ты сейчас не жульничал ли часом?
Сасаяма: А? Да что вы говорите?.. Нет, ничего подобного.
Кодзуки: У-у-у.
Найто: И правда гладко складывается.
Сасаяма: Да нет же.
Когами: А как ты тогда это объяснишь?
Сасаяма: Просто мне везёт. Если я возьму у тебя одну фишку и отдам тебе другую, то у меня получится другая комбинация.
Когами: То есть ты можешь предугадать, что у тебя получится?
Кодзуки: Чёрт, так и знал.
Сасаяма: Ну, кто ж тебе виноват.
Когами: А теперь в чем смысл твоего хода?
Масаока: Нам надо по поведению противника понять, какой набор фишек у него.
Найто: Да жульничает он!
Масаока: Ну, не всё так плохо. Иногда мы именно так находим информацию.
Сасаяма: Ну, простите, я немножечко смухлевал.
Найто: Немножечко?! Да ты всегда мухлюешь!
Когами: То есть информацию можно увидеть и с другой стороны. Когда мы расследовали дело о первой жертве… А ведь возможно, я…
Сасаяма: Когами?
Когами: Ведь мы могли подробнее рассмотреть убийство той девушки. Нет… мы изначально смотрели не с той точки зрения.

Аналитический отдел

Когами: Караномори!..
Сион: Опять припёрлись среди ночи. Тише, там на диване Яёй спит. Вы же её разбудите.
Сасаяма: Это будет пробуждающий поцелуй от принца.

Яёй тыкает ему кулаком в глаз.
Сасаяма: Мои глаза-а-а!..
Яёй: Заткнись. Масаока-сан, Найто и Кодзуки-сан. Вы все здесь?
Когами: Прости. Нам нужно найти много информации о прошлом жертвы, и не только информацию, но и фото.
Сион: Серьезно? О далёком прошлом?
Когами: Да. Есть вероятность, что это имеет отношение к нынешнему делу.
Сион: Да не может быть. Ты пытаешься увязать совершенно не связанные дела. Но давай попробуем.
Сасаяма: Кстати, Караномори, ты сменила духи?
Сион: Сасаяма-кун, я так и знала, что ты заметишь. Сегодняшний аромат называется “Тень алой розы”… Так. Вот правительственное дело десятилетней давности…
Масаока: То громкое дело о заброшенной зоне, Огисиме.
Сион: А вот и фотографии.
Сасаяма: Бля, точь-в– точь.
Сион: Вот фото пострадавшего ребёнка
Найто: Слушайте, может мне кажется, но это…
Сион: Давайте глянем файл, как там его зовут. Вот…
Сасаяма и Когами хором: Тома Кодзабуро.

Дом Альтромаджи. Токо под домашним арестом

Токо: Ух ты, снег. Надо сделать фотографию и отправить Мицуру-сану… Эх, фото из окна совсем не то, что на самом деле. Что же мне делать, двери заперты, мне и из дома не выйти.
Голос домашнего секретаря: Дверь заперта. Необходимо подтверждение ответственного лица.
Токо: Так и знала, что не получится. Мне приходится просить у отца разрешение, даже чтобы в ванную сходить… Все время кажется, что он рядом. Я раньше думала, что у всех детей так. Но после поступления в академию Осо я заметила, что всё совсем иначе.
Альтромаджи (в воспоминаниях Токо): Ты более хрупкая, чем другие, поэтому я сделаю всё, чтобы тебя защитить.
Токо: Вот так отец меня и отчитывает. А где я могу пораниться-то? Что со мной может случиться? Хотя Мицуру-сан и посоветовал фотографировать всё, что мне нравится, но мой мир тщательно контролируют. А что если мне нужно быть совсем в другом месте. И что же мне делать? Мицуру-сан мне не пишет. О Томе-сенсее и говорить нечего. Наверное, нигде нет человека, который мог бы мне подойти. Ах, как же болит сердце… Когда-то давным-давно я уже видела такой снег в окне. В Токио очень редко идёт снег, поэтому мне вдруг вспомнилось…

Маленькая Токо:  О, снег! Папочка, а куда мы сегодня идём?
Альтромаджи: Мы идём спасать одного бедного малыша. Поэтому никуда от папочки ни на шаг не отходи.

Токо: Точно, я же однажды уже была в заброшенной зоне. В такой же снежный день мы с отцом отправились в Огисиму. И там в удивительной комнате, которая сияла, как в сказке, я встретила того мальчика. И он так мягко заговорил со мной…

Тома: Ты станешь моей принцессой?

Токо: Так это же был не сон!.. Я встречала этого человека не однажды. Что это, дежавю? Я же видела этого мальчика. И я знаю этого человека.

Раздается звонок в дверь.

Токо: Кстати, того мальчика, которого папа тогда привёл, было видно из окна. И сейчас я тоже могу посмотреть, кто пришёл.
Токо: Тома-сенсей!..
Тома (думает): Так это она…
Токо: Тома-сенсей… улыбнулся. Почему же я раньше не заметила? У него такая же родинка. А вдруг сенсей спасёт меня. Я хочу чтобы он забрал меня отсюда куда-нибудь.
Токо: Сенсей, сенсей! Тома-сенсей!

Бюро, кабинет первого отдела. Сасаяма

Сасаяма: Итак, Караномори Сион входит в систему…
Системное оповещение: Пользователь идентифицирован.
Сасаяма (закуривая): Спасибо… Неудачно, что для поиска Макисимы требуется особый доступ. Даже пришлось использовать карту Караномори. Тут и пригодится фотография, которую случайно сделала Токо. Прости, Токо, что я использую тебя в таких целях.

Стук по клавишам.

Сасаяма: Кроме Томы, который наверняка причастен к делу, меня интересует еще кое-кто. Макисима. Сообщать Когами я не хочу, только беспокоить его зря. Как же обидно, что я сам не могу получить эту информацию… Эх, зато я первый об этом задумался. А вот если бы Когами меня опередил, то я был бы последним, кому он рассказал. И я чувствую, что если найду информацию о жертве, то смогу связать её с Макисимой… Ну вот, фото залито. Остаётся молиться, чтобы хоть одна видеокамера его засекла.
Системное оповещение: Для подтверждения запроса введите пароль.
Сасаяма (снова щелкая зажигалкой): Вот оно как. Пароль, говорите. Значит, будем думать.
Сасаяма (повторяя собственные слова, которые говорил Когами): “Смотреть нужно на людей…” Если я хорошо подумаю, наверняка найду подсказку для пароля.
Сасаяма: Караномори – женщина умная, несмотря на внешность. И она определённо относится к работе серьёзно. Скорее всего, пароль она задаёт не простой… Что же за личность у Караномори?..
Сион (в воспоминании Сасаямы): Сегодняшний аромат называется “Тень алой розы”.
Сасаяма: Точно!

Стук по клавишам.

Системное оповещение: Доступ разрешен.
Сасаяма: Бинго!
Гиноза: Сасаяма, ты что тут делаешь?
Сасаяма: О, привет, Гино-сенсей.
Гиноза: С человеком, который все пуговицы на пиджаке застегнуть не в состоянии, даже разговаривать противно!
Сасаяма: Я тут спер у Сион ее карту и собирался влезть на самый пошлый эротический сайт. Составишь компанию?

Гиноза кашляет.

Сасаяма: Ого, да ты покраснел!
Гиноза: Быть того не может. У меня мятно-голубой оттенок. Я сегодня проверялся!
Сасаяма: Уверен? И кто вообще говорит про психопаспорт?
Гиноза: Я говорю! Я полностью контролирую свой психопаспорт!
Сасаяма: Раз такой умный, хоть очки поправь.
Гиноза: Да кто будет тебя слушать! Ну-ка отправляйся к себе! Чёрт, он мне ещё замечания делать будет!..
Сасаяма (думает): Если бы я был бы инспектором, а не патрульным, наши отношения с Гинозой могли бы сложиться иначе.
Сасаяма: Гино-сенсей, когда у тебя выходной?
Гиноза: Следующий вторник.
Сасаяма: Вот блин, не катит. Вы с папашей как сговорились.
Гиноза: Ты вообще о чём?
Сасаяма: Да ничего такого. Ты обращайся, если что.
Гиноза: Но я не…
Сасаяма: Старший братец Мицуру всегда готов тебя выслушать!
Гиноза: Да мы ведь почти ровесники!
Сасаяма: Ну и дурак. Я бы много чему тебя научил. Например, если оставить последнюю пуговицу на пиджаке расстёгнутой, то он будет сидеть гораздо лучше…
Гиноза: Перестань!
Сасаяма: Да ладно, не волнуйся ты. Понял, ушел.
Сасаяма (думает): Лучше я потом поищу что-нибудь про Макисиму. Определённо, сейчас основная цель – это Тома.

Часть седьмая

Дом Томы в Огисиме. Тома Кодзабуро, Кирино Токо, Абель Альтромаджи

Тома: А ты знал, что на вкус рыбы влияет гормон, который выделяется, когда она испытывает боль?

Альтромаджи издает невнятные сдавленные звуки.
Хрустит стекло.

Тома: Это так интересно… Влияние эмоций на вкус мяса.

Что-то втыкается в тело с характерным звуком.

Тома: И в связи с этим я подумал… Мясо, напитавшееся болью, имеет особый вкус. Ну же! Ты ведь не собираешься терять сознание от ран, нанесённых обычной шариковой ручкой?

Шариковая ручка царапает по глазнице. Альтромаджи вскрикивает.

Тома: И, если я поковыряю вот так… пусть тебе будет настолько больно, что ты забудешь о ненависти ко мне и твоё мясо приобретёт невероятный вкус.

Альтромаджи сипло дышит.

Тома: Та-ак… А теперь правый глаз. Не переживай, я сделаю это медленно, чтобы ты случайно не потерял сознание.

Снова хлюпающие звуки. Альтромаджи кричит. Токо, всё это время находящаяся в той же комнате, судорожно всхлипывает.

Тома (обращаясь уже к ней): Ты не подумай, я это делаю не потому, что хочу. Так надо. Не бойся, я тебя не обижу. Я не для этого тебя искал.

Тома подходит к Токо.

Тома: Ведь ты моя новая принцесса. Стул, на котором ты сидишь… Красивый, да?

Тома проводит рукой по стекляшкам, украшающим стул. Они звенят.

Тома: Я сам его сделал. Он украшен стеклом, отливающим золотом. Настоящий трон для принцессы. Тебе удобно, Кирино Токо?

Токо плачет.

Тома: У вас разные фамилии, вот я и не понял сразу… А ты, оказывается, дочь Альтромаджи-сана! Всё же сказывается отличие человека с чистой кровью от полукровки. Ведь твоя мама тоже была японка… Знаешь, а моя мать…
Альтромаджи сквозь кляп: Не смей трогать мою дочь!
Тома: Сделай одолжение, не дергайся, иначе все испортишь. А я пока расскажу вам сказку.
Давным-давно наша мама познала вкус запретной любви и была вынуждена бежать. А в это время у неё в животе уже были я и моя младшая сестра. Наверное, мама нас ненавидела. Ее психопаспорт потемнел и стал тёмно-красным… Она родила нас в подпольной больничке и потом нашла себе новый дом. Мы превратили его во дворец. Она называла меня Принцем, а сестру Принцессой, так и не дав никаких имён. Мама никогда не выпускала нас из дворца. Еду и всё необходимое для жизни мама откуда-то приносила сама. Но однажды вечером она приняла какое-то лекарство для улучшения психопаспорта. Заснула сладко-сладко, так больше и не открыла глаза. Сестрёнка страшно обрадовалась!
Принцесса (в воспоминаниях Томы): Теперь Принц – только мой! Слушай внимательно, Принц. Что бы ни случилось, за пределы дворца выходить нельзя.
Тома (в воспоминаниях Томы): Но почему?
Принцесса (в воспоминаниях Томы): Ты только мой Принц! Только мой! И я теперь буду о тебе заботиться.
Тома: После этого Принцесса никогда не выпускала Принца наружу.
Тома (в воспоминаниях Томы): Я бы хотел разочек рассмотреть вблизи ту птичку…
Тома: И сестра эту птичку убила.
Тома (в воспоминаниях Томы): Я бы хотел увидеть, какое оно, широкое небо…
Тома: А сестра намертво закрыла и зашторила все окна.
Принцесса (в воспоминаниях Томы): А как же иначе, я ведь так люблю тебя!
Тома: Теперь моя сестра, как и мама, выходила из дворца и возвращалась, принося разные вещи. Однажды к её приходу я украсил наш стул. Всеми украшениями, которые нашёл. И, когда она вернулась, усадил её на него. В созданном нами мире было всё, что нам нужно… Сколько же лет продолжалась такая жизнь… Мы выросли, вещи, которые приносила сестра, становились дороже и интереснее. Но она менялась. Ее облик темнел и темнел… Я не понимал, почему, но в её руках всегда была окровавленная шариковая ручка.
Принцесса (в воспоминаниях Томы): Всё потому, что я проклята, ведь я использую злую магию.
Тома (в воспоминаниях Томы): Что это за проклятие? Расскажи.
Тома: А проклятие заключалось в том, что все, кто любил сестру, умирали. И бедная Принцесса в слезах сказала: «Послушай, Принц… Что бы ни случилось… Ни в коем случае не люби меня». Прошло несколько дней, и однажды «кровавая принцесса», торопясь, вернулась раньше обычного.
Принцесса (в воспоминаниях Томы): Кажется, меня заметили, когда я использовала злую магию! И теперь нас наверняка найдут.
Тома: Похоже, её обнаружили дроны. Тогда она подошла ко мне и дрожащим голосом произнесла: «Люби меня…». Но Принц не знал, что тоже проклят таким проклятием. Все, кто любил его, умирали.

Зловещая тишина.

Тома:  Я задушил сестру. Но ведь меня можно было простить. Она собиралась разрушить весь мир, который мы с ней построили. Убрав её труп в холодильник, я спрятал её в Огисиме. Я думал, это поможет мне сохранить мой мир навечно. Но потом стало очень одиноко. И однажды в такой же снежный день, как сегодня, появилась ты.
Маленькая Токо (в воспоминаниях Томы): Интересно, где это я?.. Ой, какой блестящий стульчик! Как для настоящей принцессы! А можно сесть?
Тома (в воспоминаниях Томы): Теперь ты станешь моей Принцессой?
Маленькая Токо (в воспоминаниях Томы): А?

Звук бьющегося стекла и выбитой двери.

Альтромаджи: Отойди от неё!
Тома: И вот, прокричав это, первым в моём дворце появился твой отец. А ты, так радостно сидящая на красивом стульчике, перевела взгляд на то, на что он уставился. Там, в углу комнаты, всё ещё лежал мамин труп.

Грохот падающей и ломаемой мебели.

Альтромаджи: Скорее, накройте тело! Нельзя, чтобы она увидела его!

Маленькая Токо пронзительно кричит и плачет.

Тома: Наконец всё стихло и в комнате осталась только сотрудница службы опеки, которая заговорила со мной.
Сотрудница службы опеки (в воспоминаниях Томы): Как тебя зовут?
Тома (в воспоминаниях Томы): У меня нет имени.
Сотрудница службы опеки (в воспоминаниях Томы): Ты что-нибудь помнишь?
Тома (в воспоминаниях Томы): Нет, ничего не помню.
Тома: В тот момент я решил спрятать и свой мир, и свой дворец, и свою сестру глубоко в своем сердце. Там никто не смог бы их найти.
Преподавательница академии Тома (в воспоминаниях Томы): Ах, какой прекрасный подбор цветов, Кодзабуро, у тебя есть талант к искусству!
Тома: Я рос хорошим мальчиком, умудряясь сохранить в чистоте свой психопаспорт. И это несмотря на то, что я иногда ходил в Огисиму навестить труп сестры. Но воспоминания не давали мне покоя. Всё из-за происходящего в заброшенных зонах. Твой отец вместе с чиновником Хасидой опять прочесывали их для своей очередной программы. Прятать труп сестры в Огисиме стало небезопасно. И вдруг, точно откровение, меня поразила мысль. Я подумал, а что если я заставлю все человечество узнать о моём мире? Для этого надо украсить её, чтобы показать всем…

Макисима бесшумно входит без предупреждения.

Макисима: Какой ты разговорчивый сегодня.
Тома: А! Сёго-кун, это ты… Смотри, вот моя новая Принцесса! А это Макисима Сёго. Вы уже как-то встречались, верно? Я думаю, что у Сёго-куна есть талант делать из убийства произведение искусства. Когда я совсем растерялся и не знал что делать с телом сестры, он дал мне этот чудесный препарат! Он позволял законсервировать тело! Удивительное средство!
Макисима: И что ты теперь собираешься делать?
Тома: Использовать ту самую злую магию, которая погубила мой мир. Когда я убью её отца, наши с тобой пути разойдутся. С ней… я снова создам нашу сказку.

Звуки ковыряния в теле ещё живого Альтромаджи возобновляются с новой силой.

Макисима: Хм.

Токо испуганно всхлипывает.

Токо: Какую сказку, господи, почему они так спокойно разговаривают рядом с моим умирающим отцом?! Зачем Тома-сенсей собирается убить моего отца?!

Тома продолжает работать над телом Альтромаджи.

Тома (в воспоминаниях Токо): А теперь ты станешь моей принцессой?
Токо: Тогда… Воспоминания о том дне были такими светлыми и добрыми… Из-за них я ходила за ним в Огисиму. Но сенсей оказался совсем другим…
Альтромаджи (в воспоминаниях Токо): Ни в коем случае не отходи от папы.
Токо: Если бы я только его послушала…

Слышны звуки разрываемой плоти и ломаемых костей. Тома тихо и мягко смеётся.

Токо: Прости… Я тебя не послушалась… Папа… Кто-нибудь… помогите!..
Сасаяма (в воспоминаниях Токо): Не связывайся с Томой.
Токо: Мицуру-сан!

Часть восьмая

Когами и Сасаяма прочесывают Огисиму. Говорят по связи.

Когами: Снег?.. Похоже, повалит сильнее.
Сасаяма: Хоть Гино-сенсей и задержался, но все уже вернулись.
Когами: Ясно. Больше десяти лет назад погибшая девушка занималась здесь, в Огисиме, проституцией, убивала клиентов и, похоже, всегда забирала у них либо наличные, либо какие-то вещи. Если бы такая девушка хоть раз попала под сканеры…
Сасаяма: Да уж, в то время богатенькие папики любили таких милых плюшечек. Но даже если она когда-то где-то и засветилась, кто сейчас об этом вспомнит, где это искать… Что делать будем, Когами?
Когами: Для начала давай где-нибудь встретимся.

Сасаяма и Когами встречаются.

Когами (с набитым ртом): Как же вкусно… Не знаю, с чем эта булка, но очень похоже на настоящее мясо.
Сасаяма: О-о, ну что ж… Проверим, выдержит ли твой желудок.
Когами: Да ладно. Заткнись, а?
Сасаяма: Да пошутил я! Вкусно должно быть не только желудку, но и мозгу, а ты тут…

Сасаяма и сам откусывает от булки.

Сасаяма (с набитым ртом): Ого, горячо! Эх, в последний раз я так на ходу ел мясные булочки, когда еще школьником был. Кстати, не я выбрал это место, продавцы сами меня позвали.
Когами: Сами?
Сасаяма: Ну да. И не делай такое лицо, на якудзу похож. Вот у них было бы не лишним, кстати, спросить…
Когами: Что-нибудь нашлось?
Сасаяма (с набитым ртом): Ни черта. Но ходят слухи, вроде у той проститутки были сообщники.
Когами: То есть ещё живые?
Сасаяма: Вроде того. А у тебя как?
Когами: Ничего.
Сасаяма (шуршит пачкой сигарет): Да уж… Это как вообще? Пить тут разрешают, а курить пытаются запретить.
Когами: Я слышал, в том, чтоб выпить немного саке, нет ничего страшного, а вот от сигарет вред большой.
Сасаяма: Ты слишком много думаешь. Сердце своё работать заставь! Иначе не увидишь того, что можешь увидеть. Людям вообще свойственно прислушиваться к сердцу, чтобы ты знал! Серд-це!

Сасаяма стучит Когами в грудь, наглядно демонстрируя, где сердце находится.

Когами: Я работаю головой, потому что веду расследование! А если захочу услышать, что думает сердце, спрошу у тебя.
Сасаяма: Ага, конечно… А ну замри!
Когами: Что там?
Сасаяма (вкрадчиво): Не вздумай дернуться, Когами… У тебя на голове сейчас…
Когами: Н-на голове?
Сасаяма: Пчела приземлилась!

Сасаяма смеется.

Когами: Хватит ржать!
Сасаяма (продолжает смеяться): Но ты…
Когами: Да что ты… Блин, она шевелится!

Когами, в отличие от Сасаямы, насекомое напрягает, он дергается, шурша курткой. 

Когами: Откуда вообще взялась пчела среди зимы?!
Сасаяма: А она походу свалить пытается! Черт, полетела! Побежали за ней!
Когами: Сасаяма, подожди!
Сасаяма: Догоняй!

Они оба бросаются вслед за пчелой.

Когами: Ничего себе, и здесь развилка…
Сасаяма: Разве не весело? Вот сейчас посмотрим, верна ли карта, которая у нас с собой!
Когами: Вижу пчелу! Она куда-то туда влетела! Свет появился. Там дверь!
Сасаяма: Теперь мы её точно поймаем!
Когами: Это… оранжерея вроде.

Вокруг них раздаётся жужжание насекомых.

Когами: Так это пчелы на этих цветах собираются.
Сасаяма: И в самом деле, весна прямо. Скорее всего, дело в специальных лампах. О, ты глянь, тут и еду выращивают… Вон кусты с овощами.

Сасаяма срывает с куста помидор, пробует.

Сасаяма: Офигеть… Да это самые вкусные помидоры! Небо и земля с теми, что мы едим!
Когами: Эй, не хватай чужое!
Хозяин оранжереи: Ну как же забрести во время расследования в такое место и не порадовать себя…
Сасаяма (без уважения): А ты догадливый.
Хозяин оранжереи: Да нет, просто на ваши наручные девайсы посмотрел.
Сасаяма: Это твоя клумба?
Хозяин оранжереи: Люблю в земле копаться. Сам себя вот помидорами кормлю.

Хозяин оранжереи посмеивается.

Сасаяма (вполголоса, к Когами): Слушай, этот тип…
Когами (так же тихо): – Ага.
Когами (обращаясь к хозяину оранжереи):  Вы здесь давно живете?
Хозяин оранжереи: Как будто не видно.
Когами: Знаете, пару месяцев назад нашли труп девушки. Она пролежала здесь десять лет.
Хозяин оранжереи (без особого удивления в голосе): Десять лет?
Когами: Мы сейчас проверяем, была ли девушка из этих мест и знал ли её кто-нибудь.
Хозяин оранжереи: Не будите лихо, пока спит тихо.
Когами: Что?..
Хозяин оранжереи: В Огисиме много мелких секретов. Не теряйте на них времени.
Сасаяма: Прости, старик. Но твое лихо уже проснулось и натворило пакостей. Тут даже хотел бы пройти мимо, а не получится.
Хозяин оранжереи (вздохнув): Ну что ж… Покажите мне, что у вас есть.
Когами (открывает на портативном терминале файлы): Это фотография девушки. А вот это – фотография того, кто, возможно, причастен к её смерти.
Хозяин оранжереи: Я знаю обоих. Она – проститутка из Огисимы, пропала после того, как её заподозрили в убийствах. А вот этот мальчик – её брат-близнец. Без сомнений.

Огисима. Когами и Сасаяма

Когами: Небо светлеет… Ну что, возвращаемся?
Сасаяма: Ага, сейчас, вот только погоди… Сигареты… сигареты…

Сасаяма собираясь покурить, шуршит пачкой и щёлкает зажигалкой. Когами связывается с Сион.

Когами: Караномори.
Сион: Что такое?
Когами: Прости, если отвлёк, мне нужно сравнение ДНК мёртвой девушки и Томы Кодзабуро.
Сион: Что-о? А Симомура по этому поводу претензий не имеет?
Когами: Он пока не в курсе. Но если что, я беру на себя ответственность.

Сасаяма удивленно свистит. Раздается сигнал вызова:
– Инспектор Бюро на связи, инспектор Бюро на связи. У нас масштабное происшествие. Просим поддержку из главного управления! Повторяю: просим поддержку из главного управления!

Кабинет второго отдела Бюро. Симомура, Аоянаги, Кодзуки, Сасаяма, Когами

Симомура: Зоопарк Уэно – это территория третьего отдела!
Кодзуки (с нажимом): Чтобы расчистить место, где находится вольер, им потребуется немало времени.
Аоянаги: Мы выяснили, что это опять пластинация. Уже третье убийство!

Симомура глубоко вздыхает.

Когами (входит с Сасаямой без стука): Инспектор Симомура!
Симомура: А?
Когами: Мы выяснили, кем была погибшая девушка.
Симомура (орет, стучит ладонью по столу): Сейчас не это главное!
Сасяма: Да ты издеваешься!

Сасаяма хватает инспектора Симомуру за грудки.

Симомура: Пусти… Воздух… Кхх.
Когами: Сасаяма, прекрати! Отпусти его!

Сасаяма досадливо отпускает его, Симомура падает обратно на стул и пытается отдышаться.

Когами: Так вот, девушка имеет прямое отношение к Томе Кодзабуро. Они были братом и сестрой.
Симомура: Что это еще за глупости?
Сион (голос из терминала): Синья-кун, готовы данные по твоему запросу. Тома и та девушка и в самом деле были близнецами.

Все крайне удивлены.

Кодзуки: Ооо, вот как всегда Ког…
Аоянаги (затыкая ему рот): Идиот!
Симомура (сквозь зубы): Хорошая работа. Инспектор Аоянаги! Берите патрульного Кодзуки и приведите Тому!
Сасаяма: Симомура, твою ж…
Когами (мешая ему снова схватить инспектора): Успокойся!
Симомура: Держите себя в руках, патрульный Сасаяма! Или вы уже как простая гончая потеряли голову, чуя добычу?
Когами (понижая голос): Сасаяма…
Сасаяма (успокаиваясь): Отпусти меня, Когами. Это ты, как дурак, можешь только приказы исполнять.
Аоянаги (повышая голос): Мы установили личность последней жертвы! Это чиновник по имени Абель Альтромаджи. Из родственников есть дочь, Кирино Токо, и она пропала.
Сасаяма (думает): Это Тома. Однозначно он. И Кирино Токо наверняка сейчас с ним. Но она же под домашним арестом… Как он смог выманить её?.. Черт, пожалуйста, только будь жива.
Караномори: В академии Осо камеры не зафиксировали ни Тому, ни Токо. И дома её нет.
Сасаяма: Когами! Они в Огисиме! Я в Огисиму, встречать второй отдел!
Симомура: Первый отдел отправляется к дому Томы. Проведите обыск и ждите там. Второй – в Огисиму. И чтобы мышь мимо вас не пробежала!..
Сасаяма: Но…
Симомура: Это приказ! Всем всё ясно?..

По пути к дому Томы Кодзабуро. Гиноза и Когами

Когами (думает): Сасаяма странно себя ведёт. Несвойственно ему так рваться сотрудничать со вторым отделом. Да и замолчал он слишком внезапно.
Гиноза: Эй, ты в порядке? Насчет Сасаямы…
Когами: Угу.

В машине, перевозящей патрульных первого отдела

Сасаяма (думает): Раньше мы с сестрой иногда выходили вдвоём. Помню, она захотела фотоаппарат, и мы поехали в магазин и купили его на карманные деньги. Но в итоге я увлекся фотографией куда сильнее сестры. Учился снимать быстро меняющиеся выражения ее лица. Мне словно хотелось выхватить снимком эти моменты жизни и навсегда остаться там. И все же…
Яёй: Его дочь так и не нашли.
Сасаяма (думает): Верно… Токо пока ещё жива.

Найто: Сасаяма-сан, вы всё ещё сердитесь?
Сасаяма: Да нет, уже не сержусь. Сейчас чем сердиться… (понижая голос) …лучше молиться. (еле слышно) В любом случае, я так надеюсь что ты не ранена…
Найто (с неуверенным смешком): А кстати, Яёй-тян…
Яёй: Ничего не хочу слушать.
Найто: Что-о-о?
Сасаяма (думает): Если бы я мог, ради того, чтоб ты была в порядке, я бы оставил воспоминания о сестре. Я не верю в судьбу. После смерти сестры всё как будто исчезло. А потом появилась Токо. Она так же, как сестра, смотрела на меня широко распахнутыми глазами. Как же я сразу не понял, что хочу ее защитить. А могу только всё разрушать.

Возле дома Томы. Первый отдел

Гиноза: Приказ для всех сотрудников отдела. При попытке подозреваемого сбежать – используйте доминатор. Я тоже присоединюсь к группе. Когами…
Когами: Хм?
Гиноза: Постарайся не упустить его.
Когами: Да.

Слышны шаги расходящихся патрульных.

Сасаяма: Когами, дай мне какое-нибудь оружие.
Когами: Зачем тебе?
Сасаяма: Ну, нам же можно использовать электрошоковые дубинки.
Когами: Когами Синья, инспектор Бюро при исполнении, запрашиваю разрешение на оружие для патрульного Сасаямы Мицуру.
Системное оповещение: Личность подтверждена. Активирую разрешение на использование оружия.
Сасаяма: Да даже если бы и не дали, я бы нашел Тому и руками бы его!..
Когами: Подожди! Это же неподчинение приказу. Как ты не понимаешь!
Сасаяма: Руки убери, Когами.
Сасаяма: Да нахера мне жить, если я сейчас ничего сделать не смогу?!
Когами: Сасаяма, нельзя так!
Сасаяма: Разреши мне уйти.
Когами: Нельзя. Я знаю, почему ты рвёшься туда. Я видел фото… У неё такой же разрез глаз… Сасаяма, это не вернёт тебе сестру!
Сасаяма (тихо): Да знаю я…
Когами: Сасаяма…

Звук электрического разряда, шум падения.

Сасаяма: Мне пришлось использовать ее против тебя. Извини.
Когами: Не… уходи… Сасаяма…

Удаляющиеся шаги.

Сасаяма (в воспоминаниях Когами): Придёт время, и тебе придётся выстрелить в меня. Ведь это твоя работа.
Когами:  Чёрт… Если его не остановить, случится что-нибудь плохое…
Системное оповещение: Использование доминатора разрешено.
Когами: Почему… Почему именно сейчас я не могу выстрелить… Не уходи, Сасаяма! Сасаяма!..

Найто: Когами-сан… Вы как, нормально?
Когами (тяжело дыша): Да…
Яёй: Тело еще не слушается, но Когами-сан скоро придет в себя.
Гиноза: Как ты это объяснишь, Когами?! Кто тебя ранил, и где Сасаяма?
Когами: Он пошел за Томой. Я пытался его остановить, и вот что вышло.
Яёй: Так, выходит…
Гиноза (понижая голос): Он что, поднял руку на инспектора?
Масаока: Ох, вот это он зря.
Когами (поднимаясь с земли): Я его обязательно верну. А сейчас давайте закроем эту тему.
Гиноза: Но…
Когами: Прошу тебя, Гино! Это не должно выйти за пределы… Сейчас важно не то, что он инспектора ослушался.
Яёй: Я попробую ограничить линию связи первого отдела, чтобы нас не подслушивали.
Найто: Тогда, наверх мы пока отправим только данные по карте.
Масаока: Когда Сасаяма вернётся, мы сразу же сообщим тебе, Ко.
Когами (виновато): Больше такого не повторится.
Гино: Потом извинишься, что доставил всем столько проблем.
Найто: Какой вы однако покладистый…
Гино: Нет! Я…
Когами (думает): Гино тоже беспокоится за Сасаяму, как все остальные. И как я.
Гиноза: Что это ты улыбаешься.
Когами: Да ничего такого. Я всё думал, есть ли что-то, чего люди не могут сделать? Как и говорил Сасаяма: людям не нужны разногласия и теории. Людьми движут порывы сердца.
Яёй: Подключение к радиодрону прошло успешно.
Гиноза: Когами, ты догадываешься, куда он мог направиться?
Когами (со вздохом): Предполагаю.

Огисима

Сасаяма: Чёрт, я хотел попасть в ту оранжерею, но забрел непонятно куда. Так, не нервничать. Не нервничать, а то наделаю ошибок. Нам нужна трезвая голова. Хм? Входящий вызов? Неужели…
Когами (по связи): Сасаяма!
Сасаяма: И правда Когами!
Когами: Ты где? Я, кажется, где-то неподалеку от тебя.
Сасаяма: Неподалеку? Какого?!. А как же расследование? Как они там без инспектора?
Когами: Кто бы говорил! С ними там Гино, так что справятся. А меня послали за тобой.
Сасаяма: Послали за мной?.. Ха, какие же они все-таки хорошие ребята… Спускают нам столько всего… Как будто товарищем меня считают.
Когами: С этим пора завязывать. Нельзя все время делать что хочешь! И не обязательно всё делать в одиночку!
Сасаяма: Да понял я. Вот только сам не знаю, где я. Хотел найти ту оранжерею, но… О, погоди, что это там? Что за свет? Нет… это не свет… Это отблески… на серебряных волосах… Макисима!!!
Когами: Макисима? Кто это?!
Сасаяма: Извини, всё потом! Сейчас я его…
Когами: Эй, подожди! Что все это значит?!
Сасаяма: Если я за ним прослежу, наверняка выйду на Тому! Он тоже может быть причастен к делу экспонатов…

Звуки помех, обрыв связи.

Когами: Чёрт, передатчик сдох! Макисима? Чёртовы помехи. Этот тип может стоять за Томой… Сасаяма что-то узнал. Если бы не этот чёртов передатчик… Некогда размышлять, надо идти за ним!

Сасаяма (думает): Отблески могли и померещиться, но походка-то была Макисимы. Услышал он меня или он всегда так внезапно исчезает?.. Кроме того, что Макисима и Тома связаны, где-то там есть ещё и Токо… Если понадобится, завалю с одного выстрела. Но… его подельник… Доминатору нужна перезарядка. Пока не узнаю, где Тома и Токо, доминатор использовать не буду. А пока придётся выслеживать этого типа, Макисиму…

Плеск воды.

Сасаяма (думает): Черт, пока дойду до места, все ноги мокрые будут. Странный запах… Это не вода. Морская вода? Насколько же мы глубоко под землей…

Слышен звук открывающейся тяжелой двери, шаги Сасаямы превращаются в бег.

Сасаяма (думает): Черт, упустил! Где же сигареты… Стоп. Нельзя курить… Они меня заметят. Ничего… Из-за отца я научился быть тихим и бесшумным. Сейчас надо просто смотреть внимательно, наверняка появится какая-нибудь зацепка… Впереди проход, с левой стороны свет… А свет… Дверь!!!

Тома: Почему ты со мной не разговариваешь, Принцесса? Тебе не нравится новый трон? Какие красивые у тебя волосы… Смотри, они струятся, как водопад, стоит мне вот так провести рукой…
Сасаяма: Фу, какая мерзость! Учитель лезет к ученице! Может, хватит паясничать?
Тома: Ой, боже… Похоже, нас раскрыли.
Тома недовольно цокает языком.

Сасаяма: Если я выстрелю, тебе голову разнесет – и привет. Так что не дергайся, извращенец.
Системное оповещение: Криминальный коэффициент ниже пятидесяти. Спусковой крючок заблокирован.

Сасаяма: Какого… Блокировка?! Он ведь преступник, он украл Токо?! Не может быть, чтобы доминатор не видел преступника!
Тома: Обидно. Но сейчас твой доминатор – просто игрушка.
Сасаяма: А ты довольно спокоен для человека, на которого направили доминатор.
Сасаяма (думает): С ним явно что-то не то.
Тома: Как интересно… В такой ситуации ты, похоже, веселишься.
Сасаяма: Я люблю женщин и служу обществу! Тех, кто заставляет женщин плакать, я уничтожаю! И люблю это дело даже больше, чем вкусно пожрать!!!

Слышны звуки ударов.

Сасаяма: Ха! Прямо в рожу! Знал, что доминатор можно использовать ещё и так?! А электрошоковой дубинкой ещё и вот так! А теперь ещё и по всем внутренностям… Больно тебе? Я тебе сейчас еще добавлю, будешь как настоящий мясной данго!
Сасаяма (думает): Это чувство… Когда я хотел убить отца, было то же самое… В комнате у сестры я бил его… Бил, бил и продолжал избивать. Он заставлял сестру заниматься проституцией… Я понял это по ее лицу… Всего одного мига хватило. Одного взгляда. Я дорожил сестрой больше, чем кем-то еще в этом мире. И именно поэтому я почувствовал нечто животное… Грубое, такое же, как у отца. Я страстно хотел только одного – убить его. Умоляющий голос сестры я даже не расслышал…
Сасаяма: Ну-ка, учитель-извращенец, поваляйся тут пока… Потерпи, Токо, я сейчас вытащу кляп… Больно, да? Чёрт, что-то мешается… Этот тип… Он аж сюда притащил фотоаппарат?.. Мать его, до адских синяков запястья стянул! Токо! Открой глаза! Проснись, Токо! Нам надо бежать!
Тома: Никуда она не пойдет.

Сасаяма хрипит.

Сасаяма (думает): Чёрт… В спину что-то… воткнул…
Тома: Думал, только у тебя есть туз в рукаве? Это та самая ручка, которую использовала моя сестра… Меч, которым мы с ней творим злую магию.

Сасаяма сдавленно вскрикивает.

Сасаяма (сипло дыша): Что ты… сделал с Токо?..
Тома: Ничего. Она моя новая принцесса. Первая принцесса умерла от проклятия. Но с новой сестрёнкой у меня будет новый мир…
Сасама: Сестрёнкой, говоришь?.. Да как ты смеешь вмешивать Токо, урод?!

Звук удара.

Тома: Почему… Почему все так хотят разрушить мой драгоценный мир?!
Сасаяма: Да какой еще твой мир! Ты больной!
Тома: Заткнись!

Звуки драки.

Тома: Нет… Так не пойдёт… Нам с принцессой нужно найти другое место…
Сасаяма: Прекрати! Не тронь Токо! Токо! Токо!!!
Токо (медленно приходя в себя): Кто-то кричит моё имя?.. Папа? Нет, но я знаю этот голос. Этот тёплый голос…
Сасаяма: Просыпайся, дурочка!
Токо: Мицуру-сан?.. Не-е-ет! Мицуру-сан!
Сасаяма: Ну, привет… Ты в порядке?
Токо: Да уж получше, чем вы!
Тома: Это что такое?.. Так нельзя…

Звук катящегося предмета.

Сасаяма: Осторожно!

Грохот взрыва, вскрик Токо, кашель Сасаямы. Что-то осыпается с шорохом.

Тома: А Сёго-кун обманщик. Не такая уж это и сильная штука… Он же обещал, что она может убить.
Сасаяма: Слава богу… Похоже, ты не ранена…
Токо: Да. Мицуру-сан… Ох!.. Вас чем-то ранили в спину, кровь идет…
Сасаяма: А ты так вкусно пахнешь…
Токо (всхлипывая): Не говорите глупостей!
Сасаяма: Не плачь… Скоро придёт мой друг. Его зовут… Когами. У вас с ним похожие черные волосы… Ох, как он будет ругаться… Иди, приведи его…
Токо (плача): Но… Давайте пойдём вместе!
Сасаяма: Тут такое дело… Я не могу. Пожалуйста, хоть раз послушайся взрослых. Ладно? Вон туда. Ты сможешь дойти одна.
Токо: Я скоро вернусь!

Звук удаляющихся быстрых шагов.
Сасаяма (думает): Её силуэт растворяется во тьме… Был бы под рукой фотоаппарат, обязательно бы сфотографировал… А потом и его бы тоже снял. Когами…
Тома: Скучно.
Сасаяма: Куда намылился?
Тома: Мне теперь нужно найти новую принцессу. Мы вдвоём построим новый замок.
Сасаяма: Ты что, шутишь?.. Ничего не выйдет. Я тебя уже проклял.
Тома: Проклял?..
Сасаяма: Ты теперь… нигде… никогда не найдёшь свою принцессу. И всю жизнь будешь жить один… Да сам увидишь…
Тома: Ты что…тоже использовал злую магию?.. Я раньше так не убивал, так что пока не очень хорошо получается.
Сасаяма: Да хоть ты меня по всей земле протащи, я и звука не издам…
Тома: Это еще не конец… Мы с сестрёнкой ещё построим свой мир…
Сасаяма (думает): Остальное Когами с ребятами доделают… Всё будет хорошо… Хорошо… Наверное, уже можно закурить…
Сасаяма: Чёрт, руки трясутся.

Слышен щелчок зажигалки.

Токо: Скорее… Скорее, я должна спасти его!.. Скорее! Ой, нога…
Хозяин оранжереи: Что случилось, госпожа?
Токо: Послушайте!..
Хозяин оранжереи: Это прекрасное лекарство поможет вам забыть все горести Огисимы.
Токо: Нет, пожалуйста! Отпустите! Пожалуйста!
Хозяин оранжереи: Похоже,  Макисима хочет ещё немного развлечься с тем молодым человеком. Не будем ему мешать. Так что сладких снов, Принцесса. А этот фотоаппарат я у вас заберу. Вам он больше не понадобится.

Треск разбитой фотокамеры.

Токо (слабеющим голосом): Мицуру-сан…

Около трех месяцев спустя. Патрульный Когами в комнате Сасаямы

Когами: Сколько я уже в таком состоянии? Когда были похороны? Дело экспонатов закрыли, подозреваемого не нашли. Кирино Токо в коме… Ей насильно вкололи какой-то препарат, и привести ее в себя не удается. Я ничего не смог. Ни спасти жизнь… Сасаяме, ни защитить Кирино Токо… В конце концов я ничего… Только и остается, что разбирать его вещи… Недопитая бутылка сакэ… Разбросанная одежда… Неразобранная пачка документов… Пепельница с окурками… Он бы сказал: “Приперся наконец”. Я бы ответил: “Заткнись”… Чего я хотел от Сасаямы? Дружбы? Я такой идиот… Пытался его перевоспитать… Давить как на патрульного… И в конце концов потерял его, упустил его жизнь из  рук… Хотя и был его инспектором. Я допустил, чтобы Сасаяма один пошёл к Томе… Это я допустил его смерть…  Я… должен был выстрелить в него тогда… Хм? Что там шуршит? В конверте фотография? Его сестры, должно быть? Наверное, нужно было положить ее в гроб… Всегда я так… До последнего ничего не замечаю… Всегда… упускаю всё прямо из-под носа… Позабочусь хоть о фотографии. Думаю, Сасаяма бы меня простил… Он ведь так берёг её. Что это? В конверте только одно фото… Жуткое качество… На ней какой-то странный светловолосый человек… И внизу что-то приписано. Макисима?..

Когами (в воспоминаниях): Макисима? Кто это?!
Сасаяма (в воспоминаниях Когами): Извини, всё потом! Если я за ним прослежу, наверняка выйду на Тому! Он тоже может быть причастен к делу экспонатов…

Когами (со злостью): Сасаямы больше нет. Но есть эта фотография. Это дело ещё не завершено! Сасаяма… О чем ты здесь думал?.. Как ты находил ниточку за ниточкой?..
– Сасаяма всегда любил развалиться на этом диване и слушать музыку. В темноте… А тут у него пачка сигарет. Совсем пустая. Окурок?.. Ещё можно раскурить. Горько. Дым как будто наполняет всё тело. Может, став таким, как он, пробудив в себе чудовище, я смогу… Это фото… Макисима, значит?..

Постскриптум

Чхве: А что, ускоримся?.. Н-н… ох!
Макисима: Ха. Неужто слишком сильно ударил?
Чхве: Нет, нет. Перчатки толстые, защищают. Я в порядке, просто удивился. Ладно, неважно как сильно вы бьете, одного удара в настоящей драке мало. Давайте-ка, джеб, кросс, левый хук!
Макисима: А-а.
Чхве: Тройной прямой левой и кросс правой!.. Не прекращать барраж! Ну же!.. И завершающий удар.. Какой угодно.
Макисима: Ладно.
Чхве: Охх! Кгхх… э-э, удар ногой в прыжке с разворота?!
Макисима: Ты сам сказал, я могу бить как угодно.
Чхве: Речь шла просто о панчах, знаете ли. Ох-х…
Макисима: Ты преувеличиваешь.
Чхве: Я всеми костьми его почувствовал. Думал, пара точно сломалась. Нет, серьезно… иногда вы совсем краев не видите.
Макисима: Так говоришь, будто это моя вина.
Чхве: О господи, данна, так и есть.
Макисима: Хм. Тем не менее, это весьма удивительно…
Чхве: Что?
Макисима: Когда я упражняюсь, я начинаю хотеть есть.
Чхве: Это вы что… пошутили сейчас?
Макисима: Вовсе нет. За этим будничным, как может показаться, заявлением, таится философский вопрос.
Чхве: И где лежит философия в этом вопросе?
Макисима: На полпути между воззрениями Гуссерля и Мерло-Понти.
Чхве: Данна… и это что, все?
Макисима: Я могу объяснить, но это потребует времени. Мерло-Понти говорил: «Я должен отделить от моего “я” мое тело, которое…»
Чхве: Ясно! Это и правда потребует времени, давайте сперва дойдем до кухни?

Чхве: Вы как обычно не хотите ни мяса, ни яиц, так?
Макисима: Вообще-то аллергии на яйца у меня нет, так что можешь использовать в выпечке.
Чхве: Вас понял.
Макисима: Кстати говоря, я получил от господина Сенгудзи винтажное белое вино. Приготовь соте из палтуса в холодильнике.
Чхве: Отлично подойдет к белому вину, так и сделаю. Где только у господина Сенгудзи нет связей. В жизни не видел таких качественных продуктов, какие он просто из воздуха достает.
Макисима: Забавный он, господин Сенгудзи, верно?
Чхве: Да уж. С какой широкой улыбкой он обычно убивает…
Макисима: Да, он и правда забавен. Но я еще не понял, стоящий ли он человек. Хотел бы я это наконец узнать.
Чхве: Господин Сенгудзи весьма настроен на то, чтобы жить подольше. И мне бы тоже хотелось подольше сохранить нам такого спонсора…
Макисима: Он во многом нам помог.
Чхве: Без его поддержки, содержимое нашего холодильника приводило бы в уныние.
Макисима: В этом вина гипер-овса. Сивилла испортила вкус нынешней еды.
Чхве: Сивилла, вероятно, исходит из того, что отправив слишком многих работать в базовых отраслях, она не сможет выполнять свою главную функцию: назначать подходящих людей на подходящие должности.
Макисима: Интересно было бы, найдись у гипер-овса серьезный изъян.
Чхве: Его серьезным образом генетически модифицировали для удобства людей, так сказать, превратили в химеру. В отличии от божьего промысла, в человеческом - всегда найдется недостаток.
Макисима: Хм-м… Ты христианин?
Чхве: Нет, это было просто… хм, чем же это было? Я, как бы, просто упомянул бога для примера.
Макисима: Тогда выходит, ты атеист?
Чхве: Не странно ли отрицать наличие бога? Если невозможно доказать, существует он или нет?
Макисима: Выходит, ты вольнодумец. Совсем как я.
Чхве: Мне кажется, наша дискуссия о боге снова рискует несколько затянуться.
Макисима: Вовсе нет. Теологические споры не особо интересны.
Чхве: Иногда такое ощущение, что все ваши решения основаны только на том, интересно это или нет.
Макисима: Такой простой человек не был бы способен на преступление.
Чхве: Да что вы?
Макисима: Те, кто действуют исключительно по эмоциональному наитию и попадаются под доминаторы – не преступники. Они просто дураки. В наше время, преступление – это нечто, чего Бюро общественной безопасности не способно искоренить. Непрерывность упирается в измерение способностей преступника. И для того, чтобы ее поддерживать…
Чхве: …выходит, сложность – жизненно важна.
Макисима: Именно.
Чхве: …еда готова.
Макисима: А! Давай поедим.
Чхве: Прошу вас.

***
Макисима: Бюро общественной безопасности исходит из того, что у преступников существуют паттерны. Так обычно рассуждают детективы.
Чхве: Именно для этого и была разработана система «Сивилла». Поведение человека укладывают в паттерн, анализируют, относят к категории и, как винтик, встраивают в общество.
Макисима: Преступник должен двигаться хаотически. Или хотя бы к этому стремиться. Можешь назвать это просчитанной причудой.
Чхве: Импульсивного человека и правда практически невозможно предсказать. Господина Сенгудзи и меня… вероятно, привлекло ваше нечеловеческое хладнокровие.
Макисима: Я рад. Ты читал «Государя» Макиавелли?
Чхве: (смеется) Конечно, нет.
Макисима: Он довольно старомоден, как и следует ожидать, но среди прочего, попадаются очень хорошие мысли. Давным-давно великий полководец Ганнибал удержал от мятежа и распрей огромное и разноплеменное войско – и победил великую римскую армию. Макиавелли утверждает, что это удалось благодаря его нечеловеческой жестокости.
Чхве: Хе… Тогда… насколько жестоки вы сами, Макисима?
Макисима: Я сам этого не знаю. Пытаюсь быть жестоким, насколько позволяют обстоятельства.
Чхве: Этого уже немало. И что еще интересного написал этот ваш Макколи*?
Макисима: Он Макиавелли, а не Макколи. Ты это нарочно?
Чхве: Хм.
Макисима: Дай-ка вспомнить… вот, например: в мифах и фольклоре часто описывают, что образование благородных мужей в древности доверяли кентаврам: полулюдям-полулошадям. Знаешь, почему?
Чхве: Нет.
Макисима: Кентавр – это символ двойственной природы личности. Чтобы эти благородные мужи могли овладеть обеими сторонами своего естества и пользоваться каждой, когда потребуется. Вот, как об этом говорят. Хм, что же, спасибо за еду. Это было изысканно. Давай ненадолго прервемся и сходим в подвал, Чхве Гусон.

***
Чхве: По вашим инструкциям, я набрал опустившихся людей из заброшенных районов. Они взаперти. Лаборатория почти готова, так что можем открывать их, когда пожелаете.
Макисима: Нейрофизиология не особо продвинулась, несмотря на технологический прорыв.
Чхве: Это отдельная специальность, в общем-то.
Макисима: Ключ в экспериментах на людях. Испытания живого мозга довольно скользкий вопрос, потому-то открытий в этой специальности и немного. Но мы же преступники с причудами, нам незачем бояться закона.
Чхве: Система «Сивилла» полна загадок. В конечном итоге, пока мы физически не доберемся до ядра системы, мы не поймем самого главного. Киматические сканеры считывают биологические реакции человека и записывают его психопаспорт. Но мы не знаем, как обрабатываются данные, полученные со сканеров.
Макисима: Если хакер твоего уровня это говорит, должно быть, расшифровать это и правда сложно.
Чхве: Но я, разумеется, не собираюсь сдаваться просто потому, что это сложно. Сперва нам нужно выяснить, какую часть мозга считывает киматический сканер. Общее представление у нас, конечно, есть.
Макисима: Часть мозга, ответственная за преступные мысли… лобная доля или миндалевидное тело, которое генерирует эмоции.
Чхве: Это примерно в той области. Если все пройдет хорошо… я смогу придумать, как обманывать сканеры.
Макисима: Например?
Чхве: Устройство, которое преграждает сканеру возможность считывать, шлем, копирующий чужой оттенок психопаспорта… или наркотик, создающий фальшивый психопаспорт, вроде антидепрессантов или стимуляторов, которые использовали в прошлом.
Макисима: Звучит неплохо. Если сможешь справиться с этим, я исполню одно твое желание. Чего ты хочешь?
Чхве: Услуга от вас? Хм, надо подумать… я знаю. Я хочу больше знать о вашем прошлом. Где вы родились, как прошло ваше детство, что побудило вас стать преступником…?
Макисима: Тебе интересно? Я могу рассказать.
Чхве: (вздыхает) Нет… я передумал. Мне кажется, об этом говорить не следует.
Макисима: Я не подозревал, что ты трус, Чхве Гусон…